- Будите, - пожимаю плечами. - Пусть вызовет врача... И потом - кто-то же, в конце концов, должен включить освещение в вагоне!
Кучерявый парень немедленно начинает барабанить кулаком в соседнюю дверь - спальное купе проводников. За стеной спросонья испуганно вскрикивают, кряхтят, тихо ругаясь по-казахски, -разбуженный человек поднимается с полки. Ворча, ищет в темноте обувь. Добрый десяток секунд ручка на двери дергается с приглушенным металлическим лязгом, -проводник никак не может изнутри открыть дверь.
Наконец, лысая, как бильярдный шар, голова появляется в дверях рабочего купе. Недовольное и испуганное лицо в глубоких морщинах и чем-то напоминает печеное яблоко. Саткан Абылаевич, второй проводник нашего вагона. Я несколько раз заказывал у него чай за двое суток пути и успел запомнить его имя и отчество.
- Извините, что побеспокоили, - кучерявый парень делает шаг в сторону от открывшейся двери, - но вашему коллеге нужна помощь.
Саткан Абылаевич часто моргает, лицо его удивленно вытягивается. Он делает шаг вперед и заглядывает в рабочее купе.
Увидев распластавшегося на полу коллегу с ножом в груди, проводник шарахается назад, и едва слышно вскрикивает.
- Айгуль, - голос Ержана Рустемова из динамика планшета звучит встревожено. - Что там у вас происходит?
- Отец, здесь такое... - девушка отзывается почти шепотом. - Я тебе потом расскажу!
- Саткан Абылаевич, - поднимаюсь с корточек, -нужно включить свет. И пусть кто-нибудь сходит в седьмой вагон. Там ведь находится начальник поезда, так? Нам срочно нужен врач. И полицию, пусть вызовут.
- Я пойду за врачом, - немедленно вызывается кучерявый парень. Из пассажиров, которые сейчас столпились около дверей в купе, он один, кажется, не потерял самообладания.
- Ваня, я с тобой, - Анечка Бехтерева тоненько всхлипывает и повисает у парня на плече. Голубой лучик мобильника испуганно мечется по узкому пространству купе.
- Аня, - говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно и спокойно, - Иван найдет дорогу и без вас. Вы лучше посветите Саткану Абылаевичу, чтобы он быстрее разобрался с освещением.
Проводник бочком заходит в купе, - осторожно, чтобы не задеть труп на полу, - и поворачивается к панели оборудования вагона. Анечка поднимает выше светящийся мобильник. Луч освещает полтора-два десятка тумблеров и кнопок.
- Свет или просто выключили, или предохранитель выбило, - через некоторое время сообщает Саткан Абылаевич, щелкает чем-то на пульте и внутри вагона снова зажигаются лампы. - Вагон у нас старый, замкнуло где-то, наверное. Бывает.
Переход от тьмы к свету происходит так резко, что я жмурюсь. Открываю глаза и окидываю взглядом собравшихся около рабочего купе.
Невозмутимо-деловитая Айгуль, всхлипывающая толстушка Анечка, мужчина лет семидесяти из первого купе - кажется, соседи называли его Николаичем, -плотный, коренастый, совершенно седой, со слегка обвисшими щеками и болезненно-бледным лицом.
- В седьмой вагон не пройти, - откуда-то справа доносится удивленный голос Ивана. - Да и в остальные купе нашего вагона тоже... Глядите, какая здесь чертовщина...
3
Иван стоит около чего-то, что отдаленно напоминает стену, равномерно выкрашенную в светло-серый цвет. Преграда перекрыла вагон сразу за дверью во второе купе, в котором едем я, Айгуль, Анечка и ее мама Елена Петровна. Появившаяся стена чуть темнее пластиковых стенок коридора.
- Похоже на очень мягкую, но плотную резину, -сообщает Иван, тыча пятерней в серую преграду. Внимательно рассматривает препятствие, чуть поворачивая голову, и говорит:
- А по форме напоминает часть сферы, которая расположена вогнутой поверхностью к нам. Пройти дальше в вагон совершенно невозможно!
- Ванюша, а нельзя ли потише? - с верхней полки в первом купе в коридор высовывается круглая щекастая физиономия. На вид мужчине уже за пятьдесят. Высокий лоб переходит в круглую лысинку, обрамленную пегими волосами. Пухлые губы тонут среди округлых щек. Глубоко посаженные “поросячьи” глазки метают молнии недовольства.
- Извините, Виталий Юрьевич, - Иван растерянно разводит руками. - Тут что-то странное.
- Что там может быть странного, Ваня? - Виталий Юрьевич недовольно морщится, садится на полке и начинает слазить на пол. Он толстоват и неуклюж, одет в белую майку и спортивные штаны в обтяжку. Натужно пыхтит, опуская ноги в проем между купейными полками. Упирается руками в край постели, матрац под его пятерней предательски съезжает в сторону, и пассажир с грохотом рушится вниз. Чертыхается, встает на ноги и выбирается в коридор.