— Браво! — восклицает Алина. — Алексей Федорович способен на пафос.
Она убирает посуду. Мы будем играть в «блошки». Всем раздаются «блошки» — каждому свой цвет — пластмассовые кружочки, похожие на пуговицы. Одним кружочком нажимаешь на другой — тот прыгает. «Ходим» по очереди. Нужно «съесть» кружочки противника, то есть накрыть их своими.
Дмитрий Дмитриевич любит нелепые игры — он слишком ученый.
— Папа (когда первый круг кончился), мы хотели с Алексеем Федоровичем сходить на берег.
Дмитрий Дмитриевич испугался:
— На какой берег?
— Видите ли, Алина обещала показать мне Каменный Глаз.
— Бросьте, бросьте, ребята. Уже темно. Ты что, Алина? Алексею вставать рано. Не ходите, Алеша. Самая игра пошла. Так редко видимся.
— Какая дурацкая игра! — возмущается Александра Дмитриевна, но делает свой ход. Играет она рискованно — стреляет издалека, часто мимо. Дмитрий Дмитриевич равно расчетлив, как и азартен. Моя ставка — на ошибки противника.
Глупые «блошки» прыгают по белоснежной скатерти.
— Кстати, о звездах. Вы видели затмение?
— Нет, не видел.
— А мы видели.
— Тенденцию к образованию симметричных структур, — говорю я, — можно проследить на последовательности оппозиций.
— Совершенно правильно, — соглашается Дмитрий Дмитриевич и тут же предлагает первый член ряда: — «Свет дневной — черная мгла»…
— «В другом углу… такой же сад» — продолжаю я.
— «И та же темнота, — говорит Дмитрий Дмитриевич, — и те же звезды»…
Алина:
— Лунное затмение — солнечный удар.
— Этого нет в тексте, — хмурится Дмитрий Дмитриевич.
— «Солнечный удар», — говорю я, — это рассказ Бунина.
— Вот именно. — Алина встает из-за стола. — Я ухожу. Спокойной ночи.
И действительно уходит. А мы остаемся. Дмитрий Дмитриевич делит ее кружочки на двоих, но интерес к игре пропадает.
— Трудно мне с ней.
Он еще хочет что-то сказать — не решается.
— Вы не смейтесь, Алеша. Я вам вопрос задам, можно?
— Пожалуйста, Дмитрий Дмитриевич.
Слышно, как Алина бьет комаров за стеной.
— У меня заскок, Алексей. Просто ум за разум какой-то… Только вы не смейтесь, хорошо?
— Хорошо, не буду.
— Я про затмение. Весь день вчера думал… Откуда оно берется?
— Что? Затмение? — Право, несообразительность Дмитрия Дмитриевича меня удивила. — Ну, как же, — говорю я, слегка шокированный, — это очень просто. Луна, Земля и Солнце выстраиваются в одну линию…
— Вот-вот, в одну линию… Тень, полутень… Я понимаю. Но тогда объясните мне, как месяц образуется? А? Как месяц-то получается?
— Какой месяц?
— Обыкновенный месяц на небе. Была луна… круглая. И вдруг месяц!
— Да вы что, Дмитрий Дмитриевич? Падает тень от Земли на Луну, вот вам и месяц.
— Согласен, что падает. А вы нарисуйте. Не получится.
Беру бумагу, рисую. Похоже, не получается.
— Подождите, сейчас получится.
Рисую.
— Луна, она, Алеша, за ночь по всему небосклону проходит. А месяц все тот же. Вы полагаете, луна тень земную отслеживает? Так, что ли?
— Нет… это не луна тень, а тень на луну…
— Подождите, вы не понимаете меня. Сосредоточьтесь. Луна ночью передвигается по небосклону? Или нет, не передвигается?
— Естественно, передвигается… Луна вращается вокруг Земли.
— Вот! Так что же, выходит, тень от Земли вокруг Земли вместе с Луной вращается?
— То есть как?
— Ну, если месяц это часть Луны, не заслоненная тенью от Земли, да?.. и если в течение ночи по мере его движения по небосклону он сохраняет свою форму, что это значит?.. значит, тень от Земли вместе с ним вокруг Земли вращается?
— С месяцем?
— Ну!
— По-вашему, Луна тень от Земли притягивает?
— А по-вашему?
— Тут должна быть какая-то компенсация.
— А когда месяц и солнце вместе на небе бывают? Вы видели такое, Алеша? Месяц и солнце?
— Месяц и солнце? Нет, не видел.
— Ну как же, ну утром часто… С одной стороны солнце светит, а с другой еще месяц виден… Бывает?
— Да, очень часто бывает.
— Откуда же тень от Земли берется? Если солнце и месяц вместе видны. Вон туда смотрю — солнце, туда — месяц!