А один раз, в день рождения Стаса, когда ему исполнялось тринадцать лет, Митя сказал, светясь радостью:
— У меня для тебя сюрприз. Но не пытайся выспросить, что это, я все равно не скажу, я хочу увидеть твое лицо. Я не поддамся никаким уговорам и не испорчу праздник ни тебе, ни себе. Но получишь ты его, братишка, только в выходные.
Половину недели Стас был сам не свой. Он то радовался, то боялся. В его воображении рисовался новенький велосипед, скейтборд, ролики, личные командирские часы. Темные очки шпионского типа тоже подошли бы. Боясь признаться самому себе в такой наглости, он даже немного помечтал о мобильном телефоне!
В субботу брат, нагруженный сумками с продуктами, заехал рано утром.
— Мы едем на дачу к Вовану, — сообщил он без церемоний.
— А подарок?
— Не дрожи, все как обещано. Получишь!
«Это точно велосипед!» — предположил Стас, грамотно рассудив, что на даче как раз удобно его сразу и опробовать. Хотя тут же пришел целый ворох мыслей о том, что это может быть и, например, комплект для ныряния. У Вована дача стоит как раз на берегу озера.
Автобус не приходил издевательски долго. Водитель был просто чудовищем и ехал неприлично медленно. Дорога, привычная тропинка в жиденьком пригородном лесу, оказалась безобразно длинной. Вован (остальные гости еще не приехали) задрых где-то в глубине дома и никак не выходил, чтобы открыть дверь.
— А, именинник! — просиял он, когда все же появился в проеме распахнутой двери. — Тебе сколько лет?
— Тринадцать, — ответил Стас.
— Ну, тогда тебе уже можно.
Вовка посторонился, пропуская гостей в дом.
— А можно прямо сейчас? — Стас, весь сплошное нетерпение, криво скосился на брата.
Парни переглянулись, как бы молча спрашивая друг у друга, можно ли. Вован кивнул, мол, давай, и, положив руку на плечо брату, Митяй подтолкнул Стаса к двери одной из комнат:
— Там твой подарок. Иди вскрывай. Надеюсь, тебе понравится.
Мальчик, все еще весь сплошное нетерпение, ворвался в заветную сокровищницу.
Он оказался в спальне Вована. Тут, видать, он и дрых до самого прихода гостей — кровать еще разобрана, а шторы плотно закрыты. В комнате было весьма сумрачно. Особенно темнота резанула после яркого света солнечного дня — на улице и в просторной гостиной, где была стеклянная стена. Стасик не сдался и сразу начал ощупывать комнату взглядом, выискивая металлические формы велосипеда. Постепенно привыкая к темноте, он ничего такого не обнаружил. Там не было ничего похожего на подарок.
— Издеваетесь, значит! — буркнул мальчик, но, улыбнувшись, принял игру и направился к занавескам. — Ладно, поищем, повеселимся, ты еще пожалеешь, Вовка, что отдал мне комнату на растерзание! Да будет свет!
— Шторы не открывай!
Стас ошалел. Это был женский голос, самый реальный. Ему не показалось. Он остановился и посмотрел на кровать. Одеяло зашевелилось, наружу высунулась рыжая голова незнакомой тетки.
— Тебе сколько лет? — спросила голова.
— Тринадцать, — ответил все еще ошарашенный мальчик и попятился к двери. — Извините, я не знал…
Голова женщины с легким прищуром смотрела на него как бы оценивающе. Стас добрался до двери. Она не открывалась.
Одеяло зашевелилось и резко, без всякого предупреждения, отлетело к стене. На кровати в полумраке лежала совершенно голая женщина.
Она легла на спину. Она повернула лицо к нему. Она, чуть согнув ногу в колене, подвинула ее к нему. Она, медленно сгибая, подняла другое колено и прислонила его к стене. Каждое ее движение отпечатывалось в мозгу Стаса, как вечное клеймо.
Одну руку она плавно и мягко положила между ног, другую протянула к нему. И положила на кровать. Улыбнулась.
— Ты дрожишь от холода? Но тут тепло. Ты боишься? Или ты хочешь потрогать?
Тело Стаса вспыхнуло огнем. Ему было ужасно стыдно, страшно и ужасно хотелось потрогать. Грудь. Да, грудь. Про все другое он боялся подумать.
Женщина улыбалась. Она снова протянула к нему руку:
— Дай мне руку. Как тебя зовут? Дай руку, пожалуйста…
— Стас, — вежливо ответил мальчик и сделал пару шагов.
Он думал, что старается вежливо не смотреть на голую женщину, но видел перед собой только ее тело, смягченное полумраком и подчеркнуто фактурное из-за глубоких теней. Под грудью были тени, что делало грудь еще больше. Между ногами была черная пропасть. Стасу было интересно, что можно там найти, если не как в кино, а на самом деле, по правде.
— Твои глаза выдают твой испуг и интерес, Станислав, — улыбаясь сказала женщина.