Да, есть также школы. Денег там платят ещё меньше, отпуск дают чуть больше: недель шесть плюс зимне-весенние китайско-новогодние каникулы, и тот же гвалт, и толкучка, как и в садике. А ещё есть преподавание в университете: четыре месяца каникул, никакого сидения в офисе, но денег ощутимо меньше…
Начинали они оба, кажется, с детских садов; оба теперь с одинаково неподдельным ужасом вспоминают эти дни. Она говорит (карие глубокие глаза распахиваются, пушистые ресницы трепещут): «Как в тюрьме побывала, ни секунды своей жизни». Он отвечает, по-собачьи подёргивая плечами, словно стряхивая с себя нечто: «Так шумно, и столько людей, и ещё родители, и воспитатели, и дети. О, дети!» Оба потихоньку отступали от финансового благополучия в тихую нишу университетского преподавания и свободного личного времени, жизни для себя и для души. Отработал положенные часы – и свободен. Студенты хоть психологически ещё дети, но, по крайней мере, не надо им носы вытирать. Можно даже попробовать их чему-нибудь научить… А можно и так. «Вот, посмотри на меня: я никогда не готовлюсь к занятиям», – улыбаясь, говорит она, когда он тянет, что сегодня вечером он никак не может, потому что завтра у него три пары, а он ещё к ним не готов.
А вместе эти двое поют. Поют глубинными, исходящими из самой души голосами невообразимо древние напевы на хинди, совпадая в каждом вздохе, в каждом замирании, поднимаясь вверх и обрываясь, переливаясь солнечными лучами и тишиной. Она училась этому в Индии, он – здесь, в Китае, когда застрял на всё лето, оставшись без визы. По вечерам он провожает её, и в дождливые дни раскрывает над ней большой зонтик, церемонно подставляя ей руку. Перекинутый через плечо клетчатый шарф дополняет его сходство с фавном: только хвоста ещё не хватает и маленьких копытец. Но на мокром грязном китайском асфальте они бы все равно не оставили следов.
Когда они вместе поют, то кажется, что слушаешь огонь или ветер, видишь мягкое живое пламя и ощущаешь тепло солнца, свободу простора под синим небом Земли. Так странно и так хорошо, что они встретились. Сбежались со своих разных континентов сюда, в Китай. Оба ведут по вечерам почти бесплатные занятия йогой; я вдруг поняла, что иногда прихожу к ним, просто чтобы увидеть их вместе, послушать, как они поют – попадая в каждый вдох, каждый шаг друг друга, отражаясь в голосе другого точнее, чем в тысяче зеркал.
Обычно они начинают и заканчивают занятие песней. И даже если почему-то один из них не пришёл, в голосе другого ты слышишь отражение первого, они как будто всегда вдвоём. И даже когда просто думаешь о них, на душе становится теплее.
Перед Новым годом
Да, до китайского нового года осталось ещё несколько дней, а с ума все сходят уже сейчас. В магазинах всё завалено распродажами, дегустациями, товаром, который случайно упал, который ещё только собираются распаковать и разложить или товаром, который уже кто-то слишком распаковал. А желающих пораспаковывать – очень много. С дальних гор спустились совсем уж дикие граждане в одеждах из плохо выделанных шкур, с детьми в деревянных плетёных заплечных переносках вроде корзин, с маленькими как гномы старушками, завёрнутыми в зипуны и кацавейки, отороченные чем-то дивно-советским вроде ложного, крашенного в рыжевато-коричневый мутона, или вьющуюся серую полковничью овчину. Обувь у них у всех тоже в меру экзотическая, вполне, впрочем, подходящая к случаю – какие-то не то чуни, не то разноцветные валенки.
Главным новогодним подарком очевидно является вино. Во всяком случае, на нескольких уличных новогодних базарах продаётся только оно – всевозможных видов и цветов, в бутылках, кувшинчиках, бочонках, вазочках, пузырьках, термосах и банках. Всех вообразимых ценовых категорий – от русских рублей сорока до нескольких тысяч.
Очевидно, впрочем, и то, что особенная торжественность подарка заключается в том, как именно он завернут. Лучше всего если он – в коробке. А коробка – красного цвета. Каких только коробок мы не видели! Большие и маленькие, продолговатые, круглые, треугольные. Со словами пожеланий на китайском, написанные золотыми чернилами (эти иероглифы очень похожи на золотых, расползающихся жуков-червячков), или с изображением новогоднего животного- символом наступающего года (по сходной цене) или всех 12 новогодних китайских животных, в их календарном порядке смены лет, соответственно уже за более ощутимую плату. Впрочем, если одариваемый совсем не пьёт, ему можно подарить ту же новогоднюю коробку, но с конфетами, печеньем, шампунями. Что б никто не сказал, что в Китае нет выбора.