Глава двенадцатая
Капитолина Витальевна Шадская, Любочка Кракол и Татьяна Литвинова сидели в большой комнате Капиного дома и пили травяной чай, приготовленный из трав, известных только одной Капе, в знании которых ей не было равных на всем юге России и Украины. Капа была современной и городской ведьмой, поэтому более изощренной. Женщины пили чай и разговаривали.
— Вы помните Аскольда Иванова? — спросила Любочка, подцепив с блюда ягоду паслена и отправляя ее в рот. — Он выглядит не лучшим образом, но я не увидела на его лице морщин неудачника.
— Что ты имеешь в виду, дорогая? — Литвинова отхлебнула из глиняной чашки черный настой и поморщилась от терпкого и вязкого удовольствия. — Он стал похож на подвергшегося ограблению нищего?
— Да, — кивнула головой Любочка и положила еще одну ягоду паслена в рот. — У него вид человека, которому в кабинете врача сказали, что он болен неизлечимой формой рака печени, а через полминуты догнали в коридоре больницы и сообщили, что перепутали, у него просто сезонное обострение геморроя.
— Иванов, — насторожилась Капитолина Витальевна, следя, как на спиртовке закипает колба, и высыпая туда из полотняного мешочка сбор трав, — я его знаю, он мне нравится, жил по Ружейному переулку в районе тюрьмы.
По комнате разлился запах подвально-грибной сырости, а вода в колбе стала молочно-фиолетового цвета.
— Его видели на кладбище, бродил среди могил родных и друзей и посетил приют Тер-Огонесяна, — сказала Таня Литвинова и подставила чашку Капе, начавшей разливать жидкость из колбы. — Какой бодряще-зябкий запах у этого сбора. Он чей?
— Мой, — улыбнулась Капа, — это ластовичная трава, высушенное сердце крота и желуди с дуба, растущего на месте бывшего еврейского кладбища.
— Какая гадость! — Любочка Кракол отхлебнула свежий настой. — Иванов ищет деньги, которые он оставил на черный день у покойного Тер-Огонесяна.
— Ах, Самвел, — томно прикрыла глаза Танечка Литвинова. — Не понимаю Глорию, это безумие, зачем было душить, когда можно было родить еще одного сына… — Она заглянула в чашку с настоем и спросила у Капы: — Что даст нам высушенное сердце крота?
— Не знаю, — пожала плечами Капитолина Витальевна. — Ты такая же ведьма, как и я, что захочешь, то и получишь…
2— Надо учредить новый банк. — Генеральный директор металлургического завода Сергей Видаш посмотрел на Рокотова и уточнил: — С уставным капиталом в шестьсот миллионов долларов. Лицензию Центральный банк нам выдаст. У нас перспективный и развивающийся регион, тем более что под боком «бафометин» нашли.
— Зачем вам банк? — удивился мэр Рокотов. — Хотя… почему бы и нет, лишний банк городу не помешает.
— Я даже название придумал, — вдохновился Видаш. — Таганрогский разводяще-третейский банк реконструкции и развития местного ландшафта.
— По-моему, слишком длинное, — усмехнулся Рокотов. — Лучше сразу назовите «Рога и копыта».
— Ни в коем случае, — не принял шутку Рокотова Видаш. — У нас все будет честным. Скоро сюда придут все, и эти все столкнутся с проблемой быстрого оборота финансовых потоков, а мы тут как тут. Короче, банк нужен, тем более что появилась реальная возможность России вступить в ВТО, да здравствует борьба с международным терроризмом, а это увеличение объемов производства почти в пять раз… — Сергея Видаша понесло. — Мы всех задавим своим холодным прокатом и трубами. Сейчас, когда начинается разработка азовского шлейфа и развертывание платформ для добычи «бафометина», мы становимся как бы энергетической столицей России. США уже пускают слюни — там, где «бафометин», там и будущее межпланетных полетов.
— Да, — вставил свою реплику Рокотов, — у тебя, Сергей, все как в Японии — непонятно.
— Я даже наметил, кто будет председателем правления, я его знаю, он в тюрьме ни за что при советской власти сидел, за хищения из гастронома «Елисеевский». Его Аскольд Борисович Иванов зовут, — как ни в чем не бывало продолжал Видаш.
— Это кто? — немного опешил мэр Рокотов.
— Сейчас бомж, — объяснил Рокотову Видаш и вытащил из кармана коробочку с жевательным испанским табаком «Проклятие Дрейка», достал оттуда пластинку, кинул в рот и, подойдя к окну, стал смотреть на город, пережевывая «проклятие» великого государственного пирата.
3Глава Службы внешней разведки Тропарев — действительный академик РАН, специалист по Востоку и политической конъюнктуре, сложившейся внутри развитых европейских стран, включая внеевропейскую Америку, генерал-лейтенант ФСБ — поднялся и пошел навстречу полковнику Груниной, входящей в его кабинет:
— Степанида Исаковна, буду вас ругать.
— Ругать? — удивилась Степанида Грунина, усаживаясь за длинный стол и положив перед собой красную папку с документами. — Интересно, за что?
— Вы почему-то не подали рапорт начальнику школы о том, что обнаружили интуитива с харизматическими данными разведчика, некоего, — Тропарев заглянул в лист бумаги, лежащий сбоку, — Александра Углокамушкина, оформили ему новые документы взамен утерянных и устроили на телевидение репортером. Вы его используете в своих целях или вербуете для дальнейшей службы на государство?
— Василий Петрович, — Степанида Грунина задумчиво посмотрела на шефа, — во-первых, это очень молодой и недисциплинированный человек, во-вторых, начальник школы обойдется, я имею право зачислять в группу «Эксклюзив» при своем курсе кого угодно, не ставя никого в известность, в-третьих, если я его использую в своих целях, это значит, я использую его в государственных интересах, а в-четвертых, кто на меня настучал?
— Не надо, Степанида Исаковна, — успокоил ее развед-академик. — Кто должен, тот и настучал. Значит, Углокамушкин зачислен, я правильно вас понял, и вы его официально оформили допуском «семь» в свой «Эксклюзив». Так, Степанида Исаковна?
— Да, — согласилась с шефом полковник Грунина. — Я его хочу натаскать на Амазонку в США.
— Ха! — изумленно откинулся на спинку кресла Тропарев. — Клэр Гатсинг подавятся все, вместе взятые, «альфонсы» вашего курса, она же високосная женщина, квант-ведьма.
— Вы сказали «все, вместе взятые», господин генерал-лейтенант? — Тропарев знал, что когда полковник Грунина обращается к нему по званию, значит, она едва сдерживает ярость, и Тропарев знал, что с этим шутить нельзя. — «Альфонсы» — штучный товар, групповухой они не занимаются, вы слишком поспешно судите о возможностях моих учеников. — Полковника Грунину ярость красила, прибавляла ее лицу аристократической бледности, а глазам блеск. — Но вы правы — они Амазонку не возьмут, но для этого я и получила право на ведение «Эксклюзива» и право неподконтрольности в работе на этом направлении.
— Ну уж нет, — возмутился глава СВР, — мне вы подотчетны всегда и в любое время, не перегибайте палку, Стеша, — перешел в режим неофициальности генерал-лейтенант. — Но я готов извиниться, вы специалист высшего класса.
— И я, если вы не забыли, конечно, — Степанида Грунина с иронией посмотрела на Тропарева, — тоже високосная женщина.
— Вот именно, — не дал себя сбить с толку генерал-лейтенант. — Это меня и настораживает, Стешенька, ведьма ведьме, как говорится, глаз не выклюет.
4— Ребята, вы мне нравитесь. — Ксюша Мармик задумчиво посмотрела на Сашу Углокамушкина, затем с интересом на Толика Лаперузу и уточнила: — Но не в том смысле, что вы подумали. Да и не готовы вы к созданию шведской семьи. Я о другом. В смысле, о том же, но в другой ипостаси.
— Не обращай внимания, — буркнул Толик Саше, угадывая в нем родственную душу. — Она больше рисуется, хотя никогда не поймешь, что у нее в голове действительно.
— Когда-нибудь узнаешь, — зловеще пообещала Ксюша Толику, — что у меня в голове может быть.
— Я думаю, — Саша Углокамушкин был встревожен и слегка бледен, — нам нужно говорить о другом. Не знаю почему, — он запнулся, — но мне кажется, тебе не следовало говорить нам об этом. — Саша кивнул на изящно-безобразную руку Толика с влажно-кровавыми ногтями из редчайшего бордомина. — Этим ты осложнил и свою и нашу жизнь. На мой взгляд, — Саша поежился, — с этого момента мы попали в зону слишком глобальных для нас интересов. Мне это даже нравится, но, — он кивнул головой на Ксюшу Мармик, — с нами девушка, отравленная телевидением.