По-моему, обнаружить симбу в Национальном парке — дело чести для каждого шофера. Встречались они с ними нос к носу — через стекло, конечно, бог весть сколько раз, и все равно просыпается в шофере древний охотник, и древний зов требует: найди льва!
Мы исколесили весь заповедник, но львов не нашли. Зато из львиных зарослей на дорогу вышли два молодых парня — босые, в потрепанных костюмах.
— Где здесь львы? — спросил их шофер.
— Должны быть тут, — ответили парни, оглядываясь вокруг. — Разве вы их не нашли?
Парни сели к нам в автобус и отправились вместе с нами искать львов. Впрочем, им тоже не повезло.
По пути мы выяснили, что парни эти — из деревни, расположенной на территории Национального парка, и со львами, как и с прочим зверьем, они на короткой ноге.
— Это сомалийцы, — сказала нам гидесса. — Их давно пытаются выселить из Национального парка, но они не соглашаются.
Парни в конце концов распрощались с нами и одиноко потопали к своей деревушке.
Ночью мы немного побродили по Найроби, по его центральным улицам. В черном небе, как и в прошлом году, ярко горели редкие огни реклам.
Утро. Летим из Найроби на Дар-эс-Салам. Везет нас, старательно перемалывая воздушные вихри, древняя, времен второй мировой войны, винтомоторная «Дакота»… Верхние, легкие для полета слои тропосферы ей недоступны, «Дакота», пыхтя и потея — скользят по стеклу светлые капли влаги, — пробивается сквозь плотные нижние слои воздуха, и для нас, пассажиров, в этом есть свои преимущества: больше видно.
Видно, например, что к востоку от Найроби в ландшафте преобладают пашни — прошлый раз это как-то ускользнуло от моего внимания. Отлично видна сеть красных дорог, оплетающих саванну, среди которых, как рыбины в сети, запутались скалистые гряды и некие медузоподобные тела — то красно-коричневые, то серо-желтые пятна земли. Эффектны холмы: вершины их обнажены, распаханы и потому красны на цвет, а склоны — зеленые, курчавые.
Килиманджаро открылся сине-фиолетовой вершиной с белесой, как бинт, полосой; вершина подымалась над грудами белых, с матовыми склонами облаков.
Еще детали: синее при ясном небе крыло самолета становится оловянно-желтым в облаках; если облака легкие — по крылу скользят прозрачные белые тени.
По-моему, мы уже над территорией Танзании. Внизу кирпично-фиолетовая земля, ромбы и квадраты пашен. Все масштабно, все, очевидно, принадлежит крупным фермерам. Много дорог, а селений почти не заметно.
Внизу — озера-миражи: иллюзия воды полнейшая. По голубизне миражи спорят с небом, и не всегда удается провести между ними границу.
Саванна постепенно зеленеет. Видимо, приближаемся к прибрежной полосе, которую уже омыли муссонные дожди. О том же свидетельствуют могучие столбчатые гряды облаков — идет муссон. «Дакота» обходит облака, как горные вершины, не осмеливаясь приближаться к их кручам, и даже на глаз пассажира это вполне обоснованная предосторожность.
Наконец, океан!.. «Дакота» разворачивается и круто уходит на юг. Муссонные облака почти точно очерчивают побережье, и наш маршрут следует и береговой линии, и грозному фронту облаков. Пляжная полоса похожа на желтовато-белое шоссе, проложенное вдоль кромки океана. Видимо, идет отлив: мористее пляжа — пестрые пятна обнажившейся литорали. Округлые коралловые острова похожи на болота с зеленовато-голубой окантовкой и коричневато-желтым полосатым центром.
А сам океан черно-синий, с белыми кляксами волн.
Пролетели остров Занзибар, крупнейший в мире центр по производству гвоздики. Об истории его я кое-что уже писал раньше. Вот и город — красночерепичные крыши сползают к океану. Берега плоские, окруженные зеленой водой. Мелкие островки вокруг.
Не помню, подходили ли к Занзибару русские кругосветные мореплаватели в прошлом веке. А из сухопутных путешественников первым, по-моему, добрался до Занзибара Василий Васильевич Юнкер. В Занзибаре он получил письма с родины, и от Занзибара и начался для него, собственно, путь на родину.
Помимо огромного количества научных материалов он увозил с собою в Россию и такое оригинальное суждение: он полагал, что кабака Уганды Мванга преследует христиан (цитирую) из-за «детской боязни, что европейцы могут захватить его страну» (!). Удивительно, как большой ум сочетается подчас с такой откровенной наивностью…
Перед Дар-эс-Саламом, уже на материковом берегу, огромные плантации кокосовых пальм. Здание аэропорта — красно-коричневое, с голубой чашей-диспетчерской наверху. Было жарко и влажно, и пили мы кока-колу и фанту, готовясь к долгому перелету до Блантайра, крупнейшего города Малави.