Вероятно, Гарри вспоминал другой Палм-Бич — флоридский.
И все-таки…
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Палм-Бич и озеро Нъяса.
Несколько пейзажных подробностей.
Первые исследователи Нъясы. Обратная дорога.
Снова Томсон. Возвращение в Лимбе и вечер в отеле.
Чайные плантации. Блантайр и детали
малавийского бытия. Бросок на Нкула-фолс.
Отлет в Замбию
Утром я встал в пять, когда солнце только всходило. Озеро было матовым, гладким, а потом, когда из-за сизых, почти неразличимых гор поднялось круглое, жестко очерченное багровое солнце и почернели силуэты веерных пальм, — тогда озеро, словно в смущении, порозовело и легкая рябь прошла по его поверхности.
Вода в Ньясе не очень прозрачна, я плавал и видел заросли молодого тростника, похожего на тонкие, гибкие водоросли, и видел заросли водорослей, похожих на плаун. А ощущение было такое, будто плаваешь в аквариуме: всамделишные тропические рыбки — серебристые, с черными полосками или точками, с цветными плавниками носились вокруг.
А утром сегодня водоросли вырастали из матово-серой непроглядной мглы, и казалось, что вырастают они из бездонной бездны, хотя илистое дно было совсем близко.
…Сейчас я сижу на самом берегу Ньясы. Оно по-прежнему тихое, и по дну его бегает солнечный свей: лучи повторяют очертания песчаной ряби… У кромки воды песок крупный, из красноватых неокатанных зерен гранита, а чуть глубже — он уже светлее и мельче. Ползают по дну моллюски, похожие на прудовиков, но размером побольше… В нескольких метрах от берега, приветствуя утро, высунулись из воды маковки водорослей и тростника.
В Ньясе, зайдя в воду, стоят веерные пальмы, а на самом берегу растут кокосовые пальмы с желтыми нижними листьями и еще незрелыми орехами. Зеленеет баобаб — в саванне они еще без листьев, — и белеют на нем два цветка.
На пальмах, на почти безлистных акациях — гнезда ткачиков, и задиристые щебетливые хозяева их тут же: они лимонно-оранжевые, с черными головками… Летают горлинки — такие же почти, как у нас в Средней Азии, и так же воркуют… Совсем рядом садятся на воду бакланы… Бегают по песку черно-белые трясогузки и доверчиво подходят к самым ногам; иногда они забегают в воду, что-то склевывают, пока не накатилась волна, а потом забавно трясут головкой.
Висят над водой пестрые крылатые рыболовы величиной со скворца — очень странные птички. У них непропорционально большая голова с длинным черным клювом, и, когда они, судорожно трепеща крылышками, останавливаются в воздухе над водой, высматривая рыбу, кажется, что опущенная голова перетягивает легкое туловище и птица вот-вот опрокинется… Так оно и случается: голова перетягивает, рыболов опрокидывается и гвоздем врезается в воду. Выныривает он тотчас и, если охота неудачна, вновь повисает в воздухе, вновь опрокидывается… При более счастливом стечении обстоятельств рыболов спешит на ветку ближайшего дерева и приступает к трапезе.
Перед домиками отеля озеро, наверное, постоянно расчищают от тростника. Во всяком случае, дальше по берегу высятся его заросли. Как и где-нибудь на Селигере, тростник шуршит на ветру, а по длинным узким листьям его ползают крохотные бронзовые жучки-листоеды, оставляя после себя тонкие желтые узоры.
Вчера озеро Ньяса открылось нам темно-синим полуовалом, вставленным в арку из ярко-красной бугенвиллей.
Это случилось, когда мы, проскочив мимо таблички с надписью «частное владение», остановились у низкого, но длинного здания, выкрашенного в белый цвет. Нас уже ждали хозяева владения: весьма почтенного возраста дама с помятым лицом и приспущенными веками и высокий, сурового вида ее супруг — подтянутый, с военной выправкой. От главного здания отеля разбегались в разные стороны маленькие белые домики под высокими соломенными крышами; справа они вплотную прижимались к озеру, а слева несколько отступали от него, оставляя место для широкого пляжа, на котором лежали ярко раскрашенные лодки.
Нам с Липецем достается домик справа, и мы идем туда вслед за чернокожим боем, который тащит наши сумки. Домик — из одной комнаты и ванной; потолка в обычном понимании нет: над головой — конус из стеблей бамбука внутри и тростника снаружи; две широкие кровати; на окнах — густые москитные сетки и жалюзи с горизонтальными козырьками; два шага от цементированных ступенек — и начинается пляж, и совсем рядом всегда теплая вода Ньясы.