— Почему мне не разрешают пустить африканца в бар, где сидят белые? — спрашивал он у нас. — Мне это непонятно. Если он приличный человек, если он платит деньги… Нет, я этого не выдержал.
Из Южной Родезии Смит перебрался в Замбию.
— Я недолго пробыл там, — сказал он. — Началась так называемая африканизация. Это означает, что я все равно буду делать свое дело, но на шее у меня будут еще висеть три начальника из местных… В Малави в этом смысле проще, пока что я доволен своей жизнью.
У стойки бара прочно обосновалась хозяйка отеля, ее суровый супруг неодобрительно посматривал на нее. Но видимо, все сегодня происходило так же, как вчера и позавчера, и то же будет происходить завтра, и ничего не изменится от неодобрительного взгляда.
— Вам нравится Палм-Бич? — неожиданно спросила нас хозяйка отеля.
Палм-Бич действительно красив, и Ньяса рядом…
— Купите его, — сказала хозяйка. — Купите!
Кто-то из наших пошутил: мол, мы лучше купим рядом участок и откроем конкурирующий отель.
Хозяйка не поняла шутки.
— Конкуренция? — переспросила она и засмеялась. — А где клиенты?.. И потом… А, все шатается. Вы вложите деньги, а потом у вас отберут и землю, и отель. Все может быть! Лучше купите мой!
…Засыпали мы в тот вечер под шум озера — усилился ветер и усилились волны, — засыпали под вечный шепот волн, размышляя о переменчивости человеческих судеб.
И вот утро — то утро, с описания которого я начал главу.
Деликатный, всегда спокойный, внешне уступчивый, но внутренне твердый Панкратьев приводит в порядок наши несколько распустившиеся в Палм-Биче боевые ряды: времени в обрез, нужно завтракать и нужно уезжать.
Но я еще не успел сходить в рыбацкую деревню — просидел над дневником: с записями просто беда, ничего не успеваешь, — и я мужественно решаю пожертвовать кофе и булочкой и мчусь вдоль берега в сторону деревни.
На берегу — уже своя повседневная или повсеутренняя жизнь: бои выносят из покинутых домиков постельное белье, стирают его в Ньясе и тут же раскладывают на песке сушиться.
Щебечут стайки девчонок; вероятно, у них есть свои хозяйственные заботы, но сейчас, утром, они ничем не заняты, и весело обсуждают мое появление возле них, и весело реагируют на мой фотоаппарат: начинают плясать, как бы предлагая сфотографировать их, но, едва я возьмусь за него — тотчас дружно поворачиваются ко мне спиной, и все задорно хохочут. Мальчишки — те солиднее. Некоторые играют в н’солу: перед ними толстая доска с круглыми ячейками, а в ячейках — камушки. Другие мальчишки толкутся возле рыбаков, занятых делом: те либо чинят сети, либо ремонтируют лодки, и мальчишки исподволь обретают профессию.
Лодки у рыбаков двух типов: европейского типа с мотором и древние, как мир, пироги.
Некоторые пироги, спущенные на воду у самого берега, имеют такую узкую прорезь поверху, что туда едва можно просунуть руку, а сесть в такую пирогу, конечно невозможно. Полтора месяца назад я видел такие же заготовки на другом конце света, у северо-восточной оконечности азиатского материка (лодка такого типа там называется «каюк»). Вероятно, малавийцы вымачивают деревянные заготовки, чтобы потом так же, как это делают чукчи, растянуть сырое дерево над костром (сухое не растягивается).
Сделав такую перекидку, я запоздало удивился: в июне на Камчатке мы купались с сыном в Беринговом море, по которому плавали льды, и на берегу тоже лежал лед, а сейчас я смотрю на вечно теплые волны Ньясы, бьющиеся о комли пальм… Поразительная все-таки штука — двадцатый век: ведь совсем пустяковый интервал между двумя этими событиями… А что будет дальше?
Но тут я почти зримо представил себе, как Панкратьев ерзает на стуле в ресторане Палм-Бича, терзаясь моим отсутствием, и поспешил продолжить более конкретные наблюдения.
Женщины чистят рыбу на берегу — мелкую рыбу, как правило, потому что крупная больше ценится и ее сдают на кухню Палм-Бича… Мальчишки пригнали на водопой овец — черных, длинноухих. Овцы напились из Ньясы, а потом принялись собирать выброшенные за ночь водоросли.
Деревня — не на самом берегу. За огородами, за пальмами видны прямоугольные домики под широкополыми крышами. Для Ньясы характерны резкие (чуть ли не в десять метров) колебания уровня, и деревня, конечно, не случайно отнесена несколько в сторону. Кстати, меня сразу же удивило, что домики Палм-Бича поставлены вплотную к урезу воды: это до первого всплеска.