— Все, — облегченно вздохнула миссис Энн. — Программа исчерпана!
Передняя машина, в которой находилась и миссис Энн, рванулась с места под гору, и мы помчались следом. Но вскоре мы сообразили, что катим не на север к Блантайру-Лимбе, а почти прямо на восток…
Не знаю, что подвигнуло на это миссис Энн — может быть, она вполне искренне привязалась к нам, — но вместе с нами она как бы совершила прощальный круг по городам и весям Малави. Мы миновали городок Люченца, въехали в районный центр Мланже и остановились у подножия горного массива того же названия.
Мланже открылся нам колоссальным уступом, вздымающимся над равниной, и вдруг напомнил мне знаменитый обрыв Бандиагары в республике Мали, когда смотришь на него снизу, с равнины… К сожалению, неизменная здесь в преддождливый сезон дымка мешала фотографировать.
Миссис Энн ошибалась, полагая, что мы совершаем прощальный тур вокруг Блантайра.
Вернувшись в отель, мы узнали, что нам еще предстоит визит в муниципалитет Блантайра-Лимбе.
— Вы еще успеете побродить по Блантайру и купить сувениры, — сказал нам мистер Смит. — Я провожу вас.
Мы действительно побродили по Блантайру — большому городу с большими домами, банками и магазинами, торговыми фирмами и государственными учреждениями, — городу, населенному в торговой части преимущественно выходцами из Индии… И купили кое-какие изделия местного производства — в Малави они малоинтересны.
А потом нас подвезли к муниципалитету, перед которым стоял (на земле) герб Блантайра: коричневорыжий леопард на фоне желтого восходящего солнца и английская корона над ним.
Мэр города — англичанин, семья которого живет в Малави с 1915 года, он здесь родился и не собирается покидать Малави. Правда, ему пришлось покинуть Малави в войну; военная судьба его сложилась неудачно, и он четыре года провел в плену у японцев. Мэр вежлив, любезен, держится просто, без всякой натянутости. И охотно отвечает на вопросы… Сколько жителей в Блантайре-Лимбе?.. По последним данным, около ста тридцати тысяч, в том числе четыре тысячи выходцев из Европы и примерно столько же — из Индии… Площадь города велика — около пятидесяти квадратных миль, а расстояние между центром Блантайра и центром Лимбе пять миль… В этом есть свои неудобства, но все-таки объединение городов экономически оправдало себя…
Муниципалитет — выборный; в его составе четырнадцать африканцев, семь европейцев, четыре индуса— представлены все национальные группировки; каждый год девять членов муниципалитета выбывают и выбираются девять новых, что способствует демократизации муниципалитета, по словам мэра…
Мэр продолжает приводить различные статистические данные, показывающие, как и на что существует муниципалитет (за счет налогов на землю и дома), но я, скосив глаз, замечаю, что Липец шепотом, но весьма темпераментно в чем-то убеждает Панкратьева, а тот морщится.
Когда мы вышли из здания муниципалитета, оставив хозяевам его на память отличный альбом с видами Москвы, Панкратьев сказал:
— Да никто не поедет на твой Нкула-фолс. Все же чертовски устали.
— Ты поедешь? — спрашивает меня Липец.
Я не сразу сообразил, что такое Нкула-фолс, но при слове «поедешь?», всегда автоматически отвечаю «да!», и тут Липец действовал наверняка.
— Вот видишь, — говорит Липец.
— Из-за двух человек гонять машины! — не сдается Панкратьев. — И потом эта поездка не запланирована.
Обычно спокойный и уравновешенный, Липец, оказывается, когда ему что-нибудь уж очень нужно, действует как танкетка: идет напролом.
— Надоели всем твои водопады, — говорит Панкратьев.
— Водопады! — возмущается Липец. — Это же крупнейшая стройка в Малави, ее будущая энергетическая база!
— Вот посмотришь, все откажутся, — уверяет Панкратьев, — никто, кроме вас двоих, не захочет ехать, — и начинает поименный опрос присутствующих.
И действительно, все отказываются. Даже Людмила Алексеевна Михайлова.
— Не интересует меня эта стройка, — говорит она, и Панкратьев уже торжествует победу.
Но надо же знать, как подойти к физико-геогра-фу…
— Люся, — говорю я, — стройка — она меня тоже не очень интересует, но есть возможность посмотреть среднее течение реки Шире…
— О! Как же я не сообразила! — Людмила Алексеевна возмущенно всплескивает руками. — Конечно, поеду!