В наш номер ввалилась бледно-зеленая измученная личность, в коей я не без труда узнал Михаила Горнунга, моего давнего московского знакомого, с которым последний раз в Москве мы виделись года четыре назад…
— Тебе письмо от жены, — хрипло сказал он. — Мы летели вместе с ней от Москвы до Лондона и семь часов просидели в Копенгагене. Авария там была какая-то… Я, знаешь, трое суток не спал — измотали нас всякие визы. Я, знаешь, пойду, — говорит он, — еще увидимся, — и протягивает мне мелкосложенную записку, развернув которую я узнаю беспорядочно скачущий, не поддающийся никакой организованности почерк своей супруги.
— Иди, — говорю я Горнунгу и хлопаю его по плечу. — А все-таки увиделись!.. И может, еще увидимся…
Бледно-зеленая личность — а Горнунг один из самых опытных наших тропических путешественников, объехавший бог весть сколько тропических стран, — бледно-зеленая после долгого перелета личность удаляется, а я остаюсь наедине со скомканными листками…
В отличие от Малави, где нет ни одного советского человека, в Замбии есть посольство, есть свой народ.
Вероятно, наш первый вечер в Лусаке прошел бы совершенно бездарно — до центра города пешком не дойти, и мы лишь обошли массивно-могучий англиканский собор, что находился напротив гостиницы, — если бы ребята из нашей колонии не проявили доброго гостеприимства по отношению к нам.
Вечером мы укатили к ним в гости. Они так же нуждались в «слове» о родной стране, как и мы в «слове» о стране, в которую приехали…
А потом мы попросили вывезти нас за город и показать Южный Крест — так и не удалось мне еще увидеть его за свои африканские странствия. Добрые наши знакомые усадили нас в машину, и вскоре мы очутились на возвышенности, под которой слабо мерцали огни Лусаки. Мы внимательно оглядели небосвод с непривычными южнополушарскими созвездиями: вокруг было пусто и купол неба низко, словно позволяя получше разглядеть себя, опустился над нами. Я нашел Южный Крест там, где ему и положено было находиться: в южной части неба, невысоко над горизонтом… Но когда я повернулся лицом к северу, то и там обнаружил нечто уж очень напоминающее Южный Крест…
Наша растерянность длилась недолго: мы взялись за руки и торжественно поклялись, что Южный Крест — именно тот, который я увидел первым, что на том мы стояли и будем стоять, и никто нас не разуверит, что видели мы не Южный Крест, а некое совсем другое созвездие!..
Лусака — город молодой. Англичане основали его посреди пустынной, слабо населенной саванны в 1905 году, и первоначально он назывался Лусаака, по имени вождя из племени лендже, который числился также великим охотником на слонов (его внук до сих пор живет в Лусаке и считается почетным гражданином города).
Любопытно, однако, что датой основания города считается не тот год, когда он действительно был основан, а год первого упоминания Лусаки в печати — это столь важное событие случилось 31 июля 1913 года, и в 1963 году Лусака отпраздновала свой «золотой» юбилей.
Еще позже Лусака стала столицей Северной Родезии.
В 1931 году северородезийское правительство поручило экспертам-градостроителям найти место для административного центра колонии, и они остановились на Лусаке, причем подвигло их на это решение три обстоятельства: центральное положение города, большие запасы воды и хороший климат (Лусака находится на высоте примерно 1300 метров над уровнем моря).
В мае 1935 года Лусаку официально провозгласили административным центром Северной Родезии, а теперь это столица Республики Замбии с быстро растущим населением: в 1951 году в Лусаке жило немногим более тридцати тысяч человек, а теперь уже около ста сорока.
На следующий день нас немного повозили по городу в огромном автобусе, в котором группа наша просто затерялась, причем возили главным образом по центральной улице Каиро-роуд, где сосредоточены все крупнейшие магазины.
Нас завезли на гончарную фабрику, принадлежащую некоему мистеру Депремо — весьма любезному фабриканту, который сам показывал нам, как глина превращается в чашки и тарелки.
Мы побывали в так называемом ботаническом саду в окрестностях Лусаки. Я написал «так называемом» потому, что у нас с ботаническими садами связано представление о хотя бы минимальной их научной организованности. В Лусаке же все было иначе. Просто странствовал по свету совершенно одинокий, не имеющий ни семьи, ни родственников моряк, и больше всего в жизни мечтал моряк расстаться с морем, приобрести клочок земли и высадить там диковинные растения, которые видел он в разных странах мира… Он не обходил портовые кабаки, но он и не оставлял в них все свои заработки: он еще приобретал семена диковинных растений.