И еще одна, почти российская деталь — колышатся на африканском ветру желто-зеленые заросли ромашки пиретрума, которая потом отсюда, из провинции Рифт-Валли, и из некоторых других провинций тоже стекается в Момбасу, в порт ее Килиндини, в трюмы океанских лайнеров.
Озеро Найваша, мимо которого мы столь стремительно проехали, открыл для европейцев в 1883 году немецкий путешественник Г. Фишер, и обстоятельство это не случайно до сих пор отмечается в энциклопедиях. Кто открыл озеро Накуру — мы поедем к нему после ланча в городе того же названия, — я точно не знаю, но полагаю, что открыл его Джозеф Томсон; во всяком случае, он наверняка проходил вблизи него.
Экспедиции, о которых я сейчас вспоминаю, Густав Адольф Фишер и Джозеф Томсон совершили в одном и том же году. Фишер шел с некоторым опережением во времени, но зато Томсон прошел значительно дальше в глубь материка.
Их почти параллельное продвижение по Африке весьма наглядно отражало «параллельные» устремления английских и германских колониалистов, и параллели эти в нарушение эвклидовой геометрии часто и соприкасались, и пересекались в пределах одного материка.
В конце концов они договорились «не пересекаться», хотя относительность таких договоров очевидна.
Но вспомнить о Фишере и Томсоне мне пришлось еще вот по какой причине: к тому времени, когда они отправились в путешествия, европейцы, особенно англичане, были гораздо лучше осведомлены о глубинной Уганде, чем о прибрежной Кении. В Уганду европейцы проникли лет за двадцать до экспедиций Фишера и Томсона, но шли они туда — и путешественники, и миссионеры — тропами работорговцев, проложенными либо с юго-востока, либо с севера, то есть шли кружными путями. О первых европейцах в Уганде нам еще придется вспомнить, ибо связано это с увлекательнейшей проблемой открытия истоков Нила. А сейчас вернемся, во-первых, на побережье, а во-вторых, во времена несколько более отдаленные.
После изгнания португальцев из Момбасы там, естественно, укрепились арабские правители, но ведь и арабы арабам — рознь. В девятнадцатом веке почти всем побережьем от Аравийского полуострова до Занзибара правили султаны-оманиты, некогда возглавившие войну против португальцев, и только Момбасой правили султаны из другой династии — Мазруи.
Естественно, это не устраивало крупнейшего из ома-нитов султана Сеид Саида, царствовавшего на побережье в общей сложности полвека, с 1806 по 1856 год, и Мазруи-момбаситы это понимали. В 1823 году они обратились к капитану английского военного корабля, зашедшего в Момбасу, с просьбой о покровительстве. Капитан, хоть и слыл отважным человеком, сообразил, что тут не его ума дело, и согласился лишь на временный, до получения ответа из Лондона, протекторат.
Телеграфов тогда не было, авиапочты — тоже, и на переписку капитана с Лондоном ушло два года.
Два года просуществовал и протекторат, а потом пришло указание с момбаситами не связываться — указание, с точки зрения интересов англичан, конечно, правильное: не стоило из-за одного островка, пусть очень важного, ссориться с владыкой всего побережья, надо было к самому этому владыке подобрать надежные ключи…
Два штриха напоминают до сих пор о тех давних событиях: Порт-Рейтц — это в честь офицера с того корабля, что своими пушками охранял Момбасу; гавань Тюдор — это тоже в честь офицера с того же корабля.
Ну, а судьба Момбасы была предрешена. Султан Сеид Саид, для того чтобы находиться в гуще событий, перенес свою резиденцию из Маската на Аравийском полуострове на остров Занзибар, поближе к Момбасе и другим портовым городам Африки.
В 1837 году Момбаса пала под натиском оманитских войск, действия которых были молчаливо одобрены англичанами — они предпочитали иметь дело с одним султаном.
В не слишком солидных, явно пропагандистского толка английских книжках дальнейшие события на восточноафриканском побережье изображаются примерно так: арабы, убедившись, что со своими собственными владениями им никак не управиться, только и делали, что умоляли англичан прийти и взять власть в свои руки. И раз просили — англичане отказались. И два просили — англичане опять отказались… И три, и четыре… И наконец уступили англичане, взяли под свое покровительство арабские города и веси…
А всерьез говоря, многие сложные экономико-политические причины привели тогда к укреплению позиций англичан на восточноафриканском побережье. Не последнюю роль сыграло строительство Суэцкого канала, открывшего кратчайший доступ в Индийский океан для торговых и военных кораблей европейцев.