Оказавшись в прямой зависимости от англичан и вкусив благ европейской цивилизации, султан Сеид Бархаш (его возили на каникулы в Лондон) согласился, чтобы под его призрачной властью осталась лишь десятимильная прибрежная зона, а все внутренние районы отдал в безраздельное владение европейцам.
Над ними, над внутренними районами, занзибарский султан фактически был не властен, как фактически не властен он был и над прибрежной зоной. Но — законность прежде всего!
Правда, проникновение в глубь Африки англичане начали еще до того, как скрепили своей подписью соглашение с султаном, но это уже детали.
В числе первых, кто проложил прямой путь во внутренние районы Африки, оказался Джозеф Томсон.
Через четыре года после этого его путешествия англо-индийская компания, заправлявшая почти всеми торговыми операциями на Восточном побережье Африки, была реорганизована и в 1888 году превратилась в Имперскую Восточно-Африканскую Британскую компанию.
Вот тогда и возникли экономические предпосылки для того, чтобы поток европейских колонистов устремился в Кению и Уганду, тогда были вырублены те колья, на которые теперь натянута вдоль дорог гладкая проволока.
Городки Найваша и Накуру — ухоженные, чистенькие, с благопристойным выражением. Накуру — покрупнее и посолидней, и если судить о его внешности по центру, то сравнить его можно с процветающим удачливым провинциалом, побывавшим недавно в столице и набравшимся там хороших манер. Есть в Накуру и свое солидное отделение банка, и свой стеклянный магазин, в котором продаются легковые машины новейших марок, и свой центральный парк с обелиском-памятником погибшим в мировых войнах, и, конечно, свои отличные отели.
Живет в Накуру и окрестностях около сорока тысяч человек, и это преимущественно африканцы; разумеется, есть индийцы и есть европейцы — что-то около двух с половиной — трех тысяч человек. Их, европейцев, сравнительно мало, но кажется Накуру все-таки европейским городком, а не африканским. Как и в Найроби, кенийцы оттеснены здесь на периферию: там, где кончаются коттеджи, расположенные в тени эвкалиптовых рощ, начинаются ряды плотно составленных кирпичных одноэтажных домиков под крышами из гофрированного железа.
Во внутренней Кении Накуру — второй по величине после Найроби промышленный центр, предприятия которого заняты преимущественно переработкой местного сельскохозяйственного сырья и обслуживанием железной дороги.
И Найваша, и Накуру обязаны своими названиями озерам, вблизи которых они выстроены. Найваша стоит почти на берегу озера, Накуру — в нескольких километрах от него.
Мы ехали к озеру Накуру по пыльной дороге, проложенной через зеленовато-желтый лес из листопадных акаций; гибкие зеленые лианы бесшумно скользили по сухим стволам и ветвям, и серебрился на солнце вечнозеленый подлесок.
И вот озеро Накуру — до странности тихое, умиротворенное, все постигшее и потому на все махнувшее рукой озеро. Я стою на его берегу и еще зрительно помню зеленовато-желтый фон саванны, и вижу ярко-зеленые прибрежные заросли и розово-белую с примесью перьев и соломки полосу на воде, и вижу серую, с проблесками синего воду и темно-синие горы вдали, над которыми сгустились кучевые облака. Собственно, это не горы — это край рифтовой долины, уступ Мау, и одинокая вершина Мау, по высоте превосходящая вулкан Лонгонот…
Мау… Мау… Непривычно звучащее повторение этих звуков уже прочно ассоциируется у нас со стихией, со взрывом, созревшим в глубине народной души, с партизанской войною кенийцев против пришельцев из Европы… Мау-мау… Но в самих звуках этих нет ничего угрожающего, они скорее успокаивают, чем настораживают, и если когда-нибудь над озером Накуру проносятся сильные ветры, то волны его, шлепаясь на отлогий пляж, тоже, наверное, шепчут: мау-мау-мау.
Но мне трудно представить себе озеро Накуру взволновавшимся. Ему покойно и хорошо на дне рифтовой долины, защищенном от внешних бурь, и у него было время обо всем подумать, было время во всем разобраться.
Неподалеку от нас ходят по колено в воде аисты; неподвижно сидят грудастые пеликаны; торопливо снуют ибисы — в том числе и священные ибисы, некогда обожествленные в Египте и потому покинувшие эту страну; ибисы — серьезные деловые птицы. Сидит на желто-зеленой акации рыжеватое создание, похожее на выпь.