Ни шнурков, ни ваксы на земле не стало меньше, но будущие жертвы обратились к российскому царю за помощью и получили её, явно не за тем, чтобы закончить свой путь в трижды проклятом Бабьем Яру.
6
Даже среди «барачников» синебарачная улица, отходившая перпендикуляром к Красноармейской, называлась «еврейской» и вполне неслучайно. На ней жили жены раввинов и канторов, чей путь прервался в Бабьем Яру, либо в братских могилах последних украинских местечек. Здесь знали и живородили Каббалу. Здесь говорили исключительно на идиш, даже во времена щепетильных партийных проверок. А такие проверки в те времена шли повсеместно. Остается добавить, что мужчин на этой улочке из шести-семи синих бараков было мало – их съел всеукраинский Бабий Яр. Но именно сюда старая Есфирь приходила каждую пятницу справлять Шаббат Шалом и перекликаться со всё ещё живыми и непогребенными. Здесь её и меня, шейгица, принимали и понимали.
– Циля, шейгиц нашёл зеркало Соломона. Нет, в дом это зеркало притащил Наум с хазерте Белошицким, но от этого не легче. А вдруг мальчик узнает всё и пойдёт до конца?
– Так тебе его отшептать?
– А как же...
Разговор шёл на гражданском.
– Циля, ты не помнишь, как это делал Рувим?
– Барух Адонай Элохейнум , Господь всевышний Авраама и Якова отведи от шейгица Мишки...
– Михаил – это значит Мойша...
– …напасти зеркала Соломона и продли годы его как всякого...
– Рожденного в рубашке...
– Фира, он действительно родился в рубашке?
– Святой истинный Бог! Плацента вышла с ним и на нём!..
Десять старушек в белых платочках встречают Царицу Субботу, а маленький шейгиц прыгает у барака в «классики» со сверстницей Кларой. У неё порок сердца и очень доброе сердце.
– Бабушка, а порок сердца – это страшно?
– Не страшнее зеркала Соломона.
– Клара говорит, что она никогда не родит.
– А сколько ей лет?
– Шесть.
– В шесть лет девочки не рожают. Повторяй за мной: «Барух Адонай Элохейнум...»
– Это поможет Кларе?
– Это поможет тебе, ятеле, пережить чудо.
– А где оно, чудо?
– В зеркале Соломона. Будь с ним терпимее.
– Это как?
– Не оскорбляй зеркало действием!
– «Не рисуй на нём гадостей», – нравоучает во мне моя мать.
– «Не рисуй на нём моей цыганской помадой!», – строго добавляет выпущенная из чулана Идочка.
Клара на прощание улыбается. В следующий Шаббат Шалом мы присутствуем на ее похоронах.
«Шаббат Шалом! Я всегда буду с тобой!», – говорит мне эта странная девочка на прощание. Через десять лет такую же еврейскую девочку с таким же именем Клара спасет от такого же порока сердца известный советский кардиолог-хирург Николай Михайлович Амосов, и она улыбнется ему в новый Шаббат Шалом.
Шабат Шалом! В красном бараке домочадцы нас точно заждались.
Мы несем непомерно тяжелое питьевое ведро с чистейшей «живой» водой. Бабушка Фира настоятельно учит:
– У этого зеркала есть своя особая тайна. Оно состоит из чешуи Зверя. Зверь сей неведом и алчен...
– Такое сухое и плоское чешуйчатое Нечто не может быть зверем!
– Так ты его видел?
– Да!
– Не дай ему выпить себя. Пусть Оно пьёт наши кровавые слёзы...
– А кто пролил наши слёзы?
– Фараоны, Амман, Гитлер...
– А кто их исцелит?
– Время.
– А кто мы во времени?
– Люди.
7
– Нуманю?
– Что Ева?
– Люди сволочи!
Это так, на всякий случай, в тихое окрестное предвечерье вылетают звуки и пуки. Время переваривать нечто среднее между обедом и ужином. Потому что настоящих обедов без присутствия домочадцев устраивать некому – все в делах на тощий живот, а переедать ужины – вредно.