Нет, Джумбер хочет, чтобы всё это было не так! Он придёт к Манане, но вместе с дорогой!.. Вместе с дорогой придёт к её дому. Манана увидит его и сбежит по лестнице… «Здравствуй, Джумбер», — скажет она. «Здравствуй, Манана», — ответит Джумбер как ни в чём не бывало и продолжит работу. Хотя работать особенно не придётся. Дорога будет закончена. Дорога окончится у дома Мананы… А потом Джумбер будет работать на строительстве Ингургэса… Да, он будет работать. Вы думаете, его не возьмут на стройку? Почему? Сумел же он проложить такую длинную дорогу? Вам кажется, что его всё равно не возьмут? Но Джумбер хочет, очень хочет стать строителем самой удивительной электростанции…
Шло лето. Жаркие дни, наполненные треском цикад, гомоном птиц, мычанием коров, сменялись неповторимыми, тихими вечерами. Всё цвело вокруг. Созревали плоды, разбухали арбузы и дыни на баштанах, наливались персики, тянулась всё выше и крепла кукуруза, виноградники набирались у солнца медовой сладости, зачарованные подсолнухи не могли оторваться от солнца, росла трава. И росли дети. Но этого никто не замечал, ибо вместе с детьми росли деревья, телята и петушки. Росло синее, сверкающее небо. Росла дорога.
Строители дороги были очень благодарны «бригаде поваров». Это прозвище обижало Джумбера, но он старался не обращать на него внимания. Каждый день строители из Мзети с нетерпением ждали обедов: привезённые детьми обеды казались им особенно вкусными.
Джумбер всё чаще вспоминал Манану.
Но иногда он не мог представить её ласковую улыбку, её спокойный, добрый взгляд, её голос, и тогда ему казалось, что Манана была выдумана им и что всё — и поездка в Тбилиси, и олимпиада, и знакомство с Мананой, их встреча и разговор на дороге — только привиделось ему. И тогда ему делалось грустно и тоскливо. Словно где-то далеко от него кипела иная жизнь, полная радостей и тревог, и там все были друзьями, все любили друг друга. А Джумбер был далеко от этой жизни, и никто-никто не знал о нём…
В такие минуты казалась смешной его работа. Маленькая арба совсем уменьшалась, и Джумберу хотелось совершить что-нибудь героическое: спасти село от страшного пожара или полететь на самую далёкую планету и оттуда передавать по радио поражающие весь мир сведения. Его голос слушала бы тогда вся земля, слушали бы бабушка Като, мама и дядя Сандро, люди выбежали бы из домов на улицы, и газеты пестрели бы его фотографиями… И Манана сберегала бы эти газеты…
И где бы он ни находился — дома, на стройке, у дедушки Амбако или в лесу, — эта мечта всегда перехватывала дыхание, и он не слышал ни слов Вахтанга, ни рокота экскаватора, ни неумолчного летнего шелеста деревьев.
Ребята бережно ухаживали за тополем, на котором они обломали ветку. Им хотелось искупить свою вину. Они попросили у строителей извести и, чтобы у дерева не завелись черви, облили ею ствол. В засушливые дни они носили из родника воду и поливали тополь, хотя корни тополя, глубоко ушедшие в землю, сами добывали себе влагу.
Дорога уже добиралась до взгорья, на котором стояли тополь и дом дедушки Амбако, и ребята стали частыми гостями у старика.
Скоро дорога должна была перевалить через это взгорье, прорезать лес и прямиком, через все горы и сёла, выйти к электростанции.
В этот день, после обеда, ребята отправились навестить дедушку Амбако. Они прошли мимо тополя, и каждый внимательно оглядел его от ствола до макушки, словно хотел убедиться, что дерево живёт и дышит.
Джумбер подошёл к плетню и позвал:
— Дедушка Амбако!
— Де-ду-шка-а! — пропищала Лия.
Но никто не отозвался, и только отяжелённые розами кусты кивали детям.
— Наверно, он спит, — сказал Вахтанг, — зайдём!
Густая высокая трава, разросшаяся во дворе, зашелестела под ногами. Дети подошли к дому. Лия приподнялась на цыпочки и заглянула в окошко. В доме никого не было. Вахтанг постучался. Но вместо ответа дверь вдруг вздрогнула, как живая, приотворилась и с медленным, тягучим скрипом раскрылась настежь, словно звала ребят в сказочную пещеру. Вахтанг невольно переступил через порог.