Когда она почти окунулась в свой тягучий, манящий дурман, дверь ее комнаты открылась. Кажется, этому предшествовал стук, но Амелия не обратила на него внимания.
- Ах, мисс, вам надо спускаться! - Конни была очень встревожена и без конца теребила свой передник.
- Что случилось? - Амелия медленно повернулась к ней, держась за краешек стола.
- Мисс, ваши родители сказали, чтобы я немедленно позвала вас к завтраку, и что-то еще там... Давайте же я помогу вам с платьем.
Она быстро вытащила из шкафа первое попавшееся дневное платье, и помогла Амелии сначала с бельем, а затем и с ним. Впрочем, та почти не участвовала в процессе и лишь безучастно наблюдала, как Конни крутится вокруг нее, застегивая мелкие пуговицы, от спешки сбиваясь и начиная заново. Почему-то это смешило ее, девушка казалась сама себе тряпичной куклой, которую пытается одеть ребенок своими непослушными руками.
- Вот так! - выдохнула горничная. - Сейчас что-нибудь сделаем с волосами, и можно будет спускаться. Мисс, вы такая бледная, с вами все хорошо? - в ее голосе вдруг послушались озабоченные нотки.
Амелия неопределенно пожала плечами. Пожалуй, ей было очень хорошо, и она не понимала, чего хочет от нее служанка. Разве что платье неподходящее - зачем-то та достала самое теплое, и в нем было невыносимо жарко. Конни тем временем колдовала над ее волосами, бесконечно долго собирая с помощью шпилек и заколок пучок.
- Ты такая нерасторопная, - пожаловалась Амелия. - Позови Дженни!
- Сейчас нет времени, мисс, - закусила та губу.
- Она бы выбрала другое платье, - продолжала девушка.
- Вам помочь спуститься?
- Нет же, ступай!
Конни быстро скрылась за дверью, и Амелия направилась вслед за ней к лестнице. Она никогда раньше не замечала, какой длинный в их доме коридор. Он походил на змею - такой же извилистый и скользкий, что ей пришлось даже пару раз остановиться, чтобы передохнуть и сдержать нахлынувшее чувство тошноты и головокружения. Пожалуй, за завтраком она ограничится одним лишь тостом, а потом вернется к себе в комнату и выпьет снотворных капель.
Когда Амелия уже стояла у лестницы, она заметила необычно оживление внизу. Осторожно держать за перила, она медленно направилась вниз, вслушиваясь в необычный шум. Он шел из столовой, и был не свойственен обычному субботнему утру, проходящему в полном молчании, когда отец читает газету, а слуги бесшумно шастают мимо с подносами.
- Это ужасно, так ужасно! - услышала она голос матери, прерывающийся ее рыданиями.
С лестницы Амелия наблюдала, как миссис Черрингтон полулежит в кресле в холле, а Мэри подносит ей нюхательные соли.
- Как такое только могло случиться, - пробормотала она, отмахиваясь от камеристки, как он назойливой мухи.
Мистер Черрингтон прошел мимо нее, не обращая внимания на причитания жены и даже не замечая спустившуюся в зал дочь. Таким Амелия еще не видела отца: она был необычайно серьезен, между бровями залегла глубокая складка, а губы были напряженно сжаты. Он подозвал к себе Гласфорса и негромко заговорил с ним. Дворецкий лишь сосредоточенно кивал в такт его словам. Амелия непонимающе подалась вперед и шепотом вопросила:
- Что-то произошло? - но ее даже не заметили.
Как через густой туман до девушки долетали всхлипы матери и бессмысленные слова отца:
- ... соболезнования... скорбим... большое несчастье...
- Что-то произошло? - произнесла она чуть громче.
Мистер Черрингтон раздраженно повернулся к ней:
- Тебе следовало бы сейчас помолчать! У наших соседей огромное горе: вчера погиб Сэмьюэл Адамс.
... Лошадь понесла...
... Жуткая гроза, она была напугана...
... Бедный мальчик...
... Погиб...
Амелия попыталась схватиться за перила, но они растворились под ее пальцами, и она ухватила лишь воздух. Последнее, что она увидела, это как отец нахмурился еще больше, глядя на нее, и сделал шаг вперед, а потом наступила темнота.
***Вокруг сгущается плотный беспросветный туман, обступая Амелию со всех сторон. Он обволакивает девушку, обвиваясь вокруг темно-серыми клубами. Туман лишает ее способности видеть и слышать, сдавливает грудь невидимыми тугими ремнями, не позволяет как следует вдохнуть.
Амелия вытягивает руку вперед и с немым изумлением наблюдает, как та исчезает в плотной массе. Она оборачивается, но не видит ничего ни позади, ни по сторонам: туман поглотил все вокруг, подступив к ней вплотную. Девушка нерешительно шагает вперед, не видя перед собой ни зги. Даже маленький шажок дается ей с трудом; плотное облако не расступается, а становится еще гуще. Туман струится вокруг, и Амелии кажется, что ее тело ощупывают чьи-то холодные липкие руки. Стремясь вырваться из цепких объятий, она пытается идти быстрее, однако густая стена не рассеивается - напротив, следует по пятам и играет с ней. Девушку настигает осознание того, что это не просто туман - им управляет чей-то разум, чья-то неведомая воля не позволяет ему расступиться. И желает удержать ее своей пленницей. Серые струи дразнят ее, шепчут что-то над самым ухом, но Амелия не может разобрать слов. И чем дольше она вслушивается в этот потусторонний вкрадчивый голос, раздающийся откуда-то из-под земли, тем большая паника охватывает ее. Она ускоряет шаг, затем и вовсе переходит на бег, но голос звучит все громче, а туман темнеет и сгущается, пока не превращается в сплошную черную бездну. Темнота движется за ней по пятам, завиваясь причудливыми струями, хватая за руки и ноги, пытаясь удержать, сбить с ног, сжимается вокруг шеи невидимой петлей, чтобы задушить.