Теперь это не имеет никакого значения. Уэйн мертв, так что больше он не будет обузой для своих уверенных в собственной правоте ханжей-родителей.
Чтобы не расплакаться, Эмма прикусила губу и постаралась не думать об умершем брате. Не помогло. И тогда она представила, как будет заезжать на паром, чтобы выйти в море. Ну конечно, не в открытое море, но… Уловка сработала, и все ее мысли оказались заняты теперь предстоящей поездкой на огромном пароме.
Бело-зеленый паром был таким громадным, а пассажиры так беспечно и счастливо разговаривали, поднимаясь на борт, покупая закуску и выпивку, что бояться чего-то было глупо.
— Это будет последний стаканчик, — пробормотала Эмма, размышляя, взять что-нибудь выпить или нет. Меньше всего ей сейчас нужна еда — необходимо избавиться от каким-то образом набранных в последнее время девяти килограммов веса.
Когда же паром оставил пристань, в руке у Эммы оказалась горячая булочка, и, к своему собственному удивлению, она с аппетитом уминала ее, не имея никакого желания притуплять чувство голода спиртным.
Ему говорили, что потребуется время, но не сказали сколько.
Харлан Маккларен полировал хромированную планку поручня перильного ограждения на яхте «Морской ястреб», хотя та уже безукоризненно блестела. Он полировал ее так сосредоточенно, будто это была сложная задача, а не монотонная работа, словно от этого зависела его собственная жизнь. Харлан понимал: это проделки его душевного состояния.
Простейшее занятие совершенно утомило его. Харлану только что исполнилось тридцать девять лет, но чувствовал он себя на семьдесят — такое ощущение, что находишься под водой и при каждом движении все труднее дышать. Тем не менее, ему нравилось это изнеможение — оно не позволяло слишком много думать, и, уставая, Харлан засыпал без снов или просто не помнил их.
Заныло плечо — напоминание об истории, которая привела его сюда. Работа усиливала боль, но вместо того чтобы остановиться, сходить за льдом и сделать компресс, как советовали врачи, он нагнулся, а потом потянул плечо. Ухмыльнувшись, Харлан подумал, что это не удивило бы никого из тех, кто знал его, особенно Джоша — владельца «Морского ястреба». Именно Джош отправил Харлана на судно восстановить силы, снабдив его строгими инструкциями насчет поведения во время вынужденного отдыха.
«На этот раз, Мак, будь осторожен!» — таковы были слова Джошуа Редстоуна — человека, который знал Харлана, как никто другой.
Харлан услышал скрип сходней — кто-то спускался вниз на причал. Ему захотелось спрятаться в каюте: сегодня он не в состоянии разговаривать с завсегдатаями гавани. Но спустя мгновение, он расслышал в шагах характерную особенность, а также нерешительность и, взглянув наверх, нахмурился.
Женщина, спускавшаяся вниз по наклонным деревянным сходням, держалась за круглый поручень перильного ограждения так, будто от него зависела ее жизнь. На ней не было босоножек с нелепо высокими каблуками или на платформе, какие носили некоторые приезжающие на морское побережье этим летом, но ступала она, словно на ногах было именно это. Передвигаясь крошечными шажками, она как будто ожидала, что доски под ее ногами провалятся в любой момент и она упадет в холодную воду.
Наконец незнакомка спустилась на причал, и Харлан снова начал полировать поручень, думая, что она остановится около одного из корабельных стапелей, вдалеке от места стоянки «Морского ястреба». Но вместо этого она подходила все ближе и ближе. Прервав работу, Харлан прислонился к отполированному поручню и замер. На сверкающей поверхности планки поручня, как в кривом зеркале, он увидел искаженное изображение, по которому можно было судить, что у женщины короткие волосы светло-рыжеватого оттенка.
Харлан затаил дыхание — он никого не ждал и к нему никто не заходил с тех пор, как он прибыл на яхту. Такая жизнь ему нравилась: сейчас он меньше всего нуждался в общении.
Женщина прошла дальше — в сторону «Морского ястреба» и соседнего судна, пришвартованного на самом краю причала. Это был пострадавший от шторма парусник «Прелестница», хозяин которого недавно умер.
Присев на корточки, Харлан стал наблюдать, думая, что его не замечают. Но женщина бегло взглянула на него через плечо и ускорила шаг, из чего стало ясно, как она расценивает его взгляды.
Он нахмурился, подумав, что любую женщину, направляющуюся на «Прелестницу», едва ли можно назвать разборчивой. Хотя, с другой стороны, эта женщина не была похожа на тех посетительниц парусника, которых он видел несколько раз, — слишком стильная и сдержанная.