Было полнолуние. Харлан вдруг вздрогнул и надел рубашку. Его схватили в полнолуние! Память о серебристом свете луны, превращающем тех людей в демонов ночи, никогда не покидала его. С тех пор лунный свет раздражал Харлана.
Он нашел шезлонг в конце палубы. Подняв его, Харлан специально повернул его таким образом, чтобы спинка была обращена на «Прелестницу». А затем уселся в шезлонг и уставился на полную луну, желая расслабиться и успокоиться.
И тут он увидел ее — она шла по причалу, волосы мерцали в серебристом свете.
Эмма.
Что ему делать с Эммой? Она практически обвинила его в причастности к тому, что ее двоюродный брат употреблял наркотики. А может быть, даже в том, что именно он, Харлан, поставлял ему их. Эмма не произнесла ни слова, но подозрения ясно отразились на ее лице.
Впрочем, он не имеет права обвинять ее: она ведь совсем его не знает. Возможно, она все еще в состоянии шока от смерти своего двоюродного брата, которого любила, заслуживал он того или нет. Харлан даже восхищался ее преданностью.
Она нравилась ему, и это самое несуразное. У них нет ничего общего. Эмма — типичная домоседка, а Харлан всю жизнь бродит по свету. Она была девушкой из соседнего дома, а он никогда не жил в доме. Девушка в каждом порту — лучший вариант для такого парня, как он, вечно кочующего и следующего за ветром или, во всяком случае, следовавшего до сих пор.
Но даже его любимые путешествия, казалось, потеряли свою притягательность в том сыром, темном подвале в джунглях Никарагуа, которых не достигла цивилизация.
Харлан собрался спрятаться в тень, когда она проходила мимо, ему, конечно, не хотелось выслушивать дальнейшие обвинения Эммы. Почему она гуляет здесь одна в полночь? Она, возможно, могла…
Харлан услышал резкий звук. Он вглядывался в ночь, впервые желая, чтобы яркий лунный свет был еще ярче. Харлан быстро оглянулся на Эмму, проходящую мимо него, все еще склонив голову, потом в сторону, откуда появился звук.
Звук шел с парусника.
Может быть, у нее компания? Но тогда почему она гуляет здесь в одиночестве?
Больше звуков с парусника не было, поэтому Харлан остался на своем месте, наблюдая, как она шла по ступенькам причала и потом взошла на палубу. Эмма направлялась в кают-компанию. Харлан смотрел, как она спускалась вниз, пока не исчезла из виду, так и не взглянув в его сторону.
Харлан откинулся на спинку шезлонга. Беспокойство не оставляло его. Может быть, это был некий потусторонний звук, сопровождающий период выздоровления, о котором психиатр его не предупреждал?
Он вздохнул и решил сегодня ночью во что бы то ни стало выспаться.
Харлан — там. Эмма старалась не смотреть в его сторону, но ощущала его настолько явно, будто он был освещен прожектором, а не сидел в шезлонге под лунным светом.
Эмма осторожно спускалась по ступенькам, словно была так же не уверена в них, как в первый день. Воспоминание о первом дне на паруснике не отвлекло ее от мыслей о мужчине с «Морского ястреба».
Она пыталась доказать себе, что думает о Харлане так часто из-за Уэйна: хотелось знать, чем он мог помочь ее брату, находившемуся в столь плачевной ситуации.
Спустившись по ступенькам, Эмма взглянула на несколько стопок бумаг, лежащих на столе. Их еще предстояло просмотреть.
Ладно, сказала она про себя, признай, в нем есть нечто, что нравится тебе, что скрывается иногда за пугающим внешним видом.
Решив не заниматься сейчас бумагами, а попробовать заснуть, Эмма повернулась и направилась по узкому коридору в каюту, в которой спала. До сегодняшней ночи, к своему изумлению, она спала прекрасно. Но найденные бумажные пакетики с наркотиками полностью лишили ее покоя: она не знала, что с ними делать, как избавиться от этого ненужного, неприятного напоминания об Уэйне. Она не знала…
Из темноты появилась чья-то рука и схватила ее сзади.
Глава седьмая
За мгновение до того, как чья-то ладонь закрыла ей рот, она пронзительно вскрикнула. Эмма с брезгливостью ощутила вкус кожи на ладони нападавшего, потом с силой впилась в нее зубами.
— Вот сука!
Прозвучавший голос был низким, грубым и определенно мужским. Более того, это не Харлан, о ком она подумала в первую секунду.