Содерстром слегка вздрогнул после того, как Харрингтон объявил о своих намерениях. Когда он ответил, в его голосе звучало нарочитое безразличие.
— Это займёт около пяти часов непрерывной ходьбы. Но могу я внести предложение?
Дождавшись кивка собеседника, он продолжил:
— Без сомнения, вы знакомы с — как бы это назвать? — холодностью марсиан к землянам. Что ж, здесь, на Луне, это в ещё большей степени усиливается из-за нашего соперничества, так что это может оказаться бесполезным и досадным визитом.
— Это, — Харрингтон указал на невидимую семиконечную звезду у себя на предплечье, — единственная гарантия того, что меня примут благосклонно, если не по духу, то хотя бы формально.
Содерстром пожал плечами.
— Я проверю и наполню ваши кислородные баллоны, и вы сможете отправиться в путь в любое удобное для вас время.
— Спасибо. Ждите моего возвращения через двенадцати часов.
Харрингтон вышел из кабинета. Как только дверь закрылась, он приложил к ней ухо и напряг слух, чтобы расслышать, что происходит внутри. После продолжительного молчания, когда он уже собирался уходить, агент услышал, как смотритель встал и направился в другую часть комнаты. Ему показалось, что он услышал звук поднимаемой крышки, а затем голос Содерстрома, приглушённый и совершенно неразборчивый. Харрингтон ушёл с лёгкой улыбкой на губах.
Шесть часов спустя он увидел перед собой вход в «Кранто», марсианскую станцию, ближайшую к тому месту, где, по последним сведениям, находился Харви Вуд. Пятичасовая прогулка в неудобном, сковывающем движения костюме истощила терпение землянина, и ему захотелось его снять. Бесконечная панорама высоких скал, резко выделяющихся тенями на фоне неподвижного Солнца, слепящего ярким светом, в какой-то степени лишила прогулку пикантности. Она была так не похожа на радушные, уютные пейзажи любимой Земли, или бесплодного Марса, или влажной Венеры. Ричард удивлялся, как лунные шахтёры могли целый год находиться в этом мрачном, суровом мире, где ни один цветок не нарушал монотонности скал и песка. Округлая Земля ярко сияла в чёрном небе, её рельеф был хорошо виден даже на таком большом расстоянии.
— Старая добрая Земля, — пробормотал Харрингтон, тот самый Харрингтон, который всего два дня назад мечтал покинуть её и отправиться в любое другое в место, прочь от скуки и безделья. — Но прежде чем я вернусь к тебе, я должен раскрыть тайну лунных шахт, которая оказалась гораздо более важной, чем я предполагал из рассказа Уилсона. Содерстром? Что ж… время покажет. Самое главное — где Харви Вуд?
Наружная дверь марсианской станции, в отличие от двери станции № 7, открывалась наружу, разделяясь на две половинки. Процедура прохождения в помещения с атмосферой была, по сути, такой же, как и в № 7, за исключением того, что все надписи были на марсианском, что нисколько не беспокоило Ричарда.
— А теперь чёртовы джинзи, — пробормотал он, снимая скафандр и нажимая кнопку вызова.
— Да воссияет над вами солнце, — сказал костлявый марсианин, ответивший на звонок.
— Удача благоволит вам, — ответил Харрингтон. — Я пришёл повидать вашего смотрителя, Сул Минто Пруму.
Марсианин подозрительно посмотрел на него, а затем сказал:
— Следуйте за мной.
В кабинете смотрителя Харрингтон столкнулся лицом к лицу с хозяином «Кранто». Сул Минто Прума был типичным северным марсианином: восьми футов ростом, костлявый, с тонкими ногами и покрытой шерстью мордой. Его глубоко посаженные глаза смотрели на гостя с обычной марсианской надменностью. Землянин с первого взгляда понял, что тот принадлежит к низшему классу этого мира холодных, суровых людей. Рассудив, что он, вероятно, мало или вообще ничего не знает о земной речи, Харрингтон начал разговор на марсианском, гортанными звуками и сливающимися согласными которого он овладел в совершенстве, немногим уступая уроженцу Марса.
— Да воссияет над вами солнце, Круно Прума. Я Ричард Харрингтон из О.С.Р.
— Удача благоволит вам, Круно Харрингтон, — после формального приветствия марсианин сменил тон. — И что же, позвольте спросить, привело вас сюда?
Возмущённый столь нелюбезным тоном, Харрингтон пробормотал себе под нос: «Проклятый грубиян джинзи», а в слух ответил:
— Я прибыл от имени О.С.Р, чтобы…
— По какому праву? — воскликнул марсианин с явным презрением.
Харрингтон спокойно задрал рукав, подышал на свою руку и вытянул её, чтобы тот мог увидеть эмблему С.С.С.
Прума хмыкнул и предложил своему гостю сесть. С человеком из С.С.С. шутки плохи, это знали даже самые гордые марсиане.