Элронд с пониманием покивал — он и сам видел множество раз, как лошади выражают любовь, да вон, и сейчас можно посмотреть, Верба как раз начала ласкаться к Келли: мордочкой прижимается, ладошки лижет. Так что можно переключиться на другую, не менее животрепещущую тему.
— Откуда у вас взялся такой удивительный конь? — спросил Элронд, кивнув на мышастого.
— Родился у нас, — заулыбалась Лери. — Аккурат в день рождения Люпина. Проснулся он семилетним, а во дворе это легконогое вороное чудо бегает у мамки под боком. Весь такой тоненький, сплошь из тростиночек, легкий, крылоногий, бежит что парит, ни дать ни взять — лошадиный эльф. Так и назвали мы жеребёнка, по той дивной ассоциации. Он сын Мэри и Яна Малкольма. Ян тогда с того света вернулся, пройдя все семь кругов дантовского ада, и, увидев вблизи молодую кобылу, счел нужным продолжить род, ибо не известно было, что принесет ему день завтрашний: съедят или помилуют… С тех пор немало лет прошло, раны зажили все, и внутренние, и наружные, нож и палка перестали его касаться, и он оправился, пришел в норму.
Вздохнув, Лери замолчала. Элронд поразмышлял и переспросил:
— Сколько лет Леголасу?
— Четыре года Леголасу. Северусу моему год как раз исполнился, когда я полумертвых коней в приюте нашла, обреченных, под записью на усыпление. В них уже никто не верил, ни в трехлетнего горбатого шайра, утратившего интерес к жизни, ни в вороного андалуза, переставшего доверять людям после того, как у него из шеи чуть не вырезали полоску мяса, так что их судьба была уже практически решена. Дилемма у меня была ого какая: дома маленькие дети шести и одного года, а тут ещё и кони эти с кучей проблем… Но выбора-то не было: не возьму — пойдут под нож, и мне с такой совестью потом жить. Так что плюнула и решила рискнуть — где наша не пропадала?! И ведь впоследствии не пожалела ни разу — отплатили кони добром: Ян Малкольм стал отцом чудесного сына, а Соломон мне и вовсе жизнь спас!
Элронд при этом вздрогнул и окинул женщину быстрым тревожным взглядом. Его невысказанный вопрос был настолько явным, что Лери сочла нужным объяснить.
— Никто на мою жизнь не покушался, врагов у меня нет, не волнуйтесь, просто я благодаря Соломону опоздала на автобус, в который в черте города врезался бензовоз. Взрыв произошел со страшной силой, погибли все пассажиры, что в автобусе были, ни один человек не остался в живых. Будь я там — тоже погибла бы, но вишь ты… именно в тот день Соломон чего-то заартачился и наотрез отказался везти меня на автобусную остановку. Но будь на нём уздечка…
Не договорив, Лери снова замолчала. Молчал и Элронд, без труда представляя себе то, недосказанное. Ведь будь на коне уздечка, Лери не стояла бы сейчас с ним здесь, на песке манежа. Следуя за мыслями, глаза Элронда обежали высокие своды безымянного доселе здания, построенного его отцом. Манеж, вот каково его предназначение в конечном итоге, папа, прекрасный просторный манеж, в котором отныне будут плясать изумительные волшебные лунные танцоры…
Примерно те же чувства переживал и Северус, с некоторым смущением наблюдая за тем, как возится с черными вандарятами Данила. Этот новопришлый маггл с самого начала заинтриговал Снейпа по самую маковку. Интересен он был всем: и своей необычной внешностью, статью и ростом, и манерой речи, и поведением, заметно выбивающимся из рамок обыденного.
Ну а как ещё реагировать прикажешь, если некий тип постучался к тебе в комнату и обратился с такими вот вопросами?..
— Привет, ты Северус? Это ты подарил ребятишкам мяч? Можешь мне помочь? Очень нужна бутылка с соской для двух младенцев…
Одной лишь улыбкой расположил Северуса к себе Данилка Белозерцев. Одной лишь невинной, доброй и чуть хитроватой, но такой искренней, настоящей улыбкой, ведь улыбался он не только ртом, сухо и профессионально, как британские торговцы-менеджеры, а всем лицом, глазами и даже голосом. Да, в голосе его тоже звучала улыбка. Эти просьба и улыбка исходили от душевнейшего человека, и шли они из самых глубин сердца.