На следующий день Лера уехала обратно в Москву. Находиться дома дольше не было никаких сил. Прощаясь на пороге, отец, как всегда, неловко поцеловал дочь в щеку и быстро прошептал на ухо:
— Не слушай никого. Делай, как тебе надо. Ты у меня умница.
После ухода Леры с работы в приемной незамедлительно произошли серьезные перестановки. Леночка, по рекомендации Свенцицкой, добилась того, чтобы рабочий стол и кресло Леры вообще были вынесены из кабинета. Все вернулось в прежнее русло: при входе в приемную восседала Леночка, которая, советуясь с Петриным и Гвоздюком, решала, кого лично допустить до Станислава Георгиевича, а кого — нет.
Вознесенский между тем был совершенно раздавлен тем, что узнал от своих сотрудников про Леру. Какой он был наивный дурак! Его внутренний голос злорадствовал. Взрослый мужик, руководитель крупной компании, а так попал, как мальчишка! Нельзя было верить этой девчонке, которая только и мечтала вытянуть из него деньги и продать его конкурентам! Кошмар. На этом фоне даже совместная жизнь со Свенцицкой казалась куда меньшим злом.
Станислав по-своему пытался отблагодарить Ирену за помощь в решении своей проблемы. На день рождения, по ее настоятельной просьбе, он подарил ей машину — новенький серебристый «порше-каррера», который разгонялся с места до сотни километров менее чем за пять секунд. По его мнению, это была глупая прихоть: как по Москве можно ездить на «порше», когда средняя скорость движения по центру в рабочий день километров тридцать в час, а то и меньше. Да и дороги, прямо скажем, не располагают к гонкам. Но Свенцицкая была в восторге — она обожала скорость и спортивные машины. Постепенно она заново освоилась с движением в Москве и начала ездить по городу сначала осторожно, потом все увереннее. Ее победа позволяла ей диктовать условия, которые Вознесенский вынужден был соблюдать.
Но эйфория Ирены длилась недолго: Станислав ходил мрачный и раздраженный, постоянно плохо себя чувствовал, находил любые причины, чтобы не бывать дома. Она вынуждена была нанять человека из команды Гвоздюка, чтобы следить за ним, опасаясь рецидива в виде очередной Леры или чего похуже. Сексуальная жизнь тоже разлаживалась. Вознесенский жаловался на усталость, напряжение, стрессы и предпочитал засыпать до того, как она к нему присоединялась. Ирена надеялась, что давно запланированная поездка на Антиб пойдет на пользу их отношениям. Там Вознесенский придет в себя, отдохнет, и снова заживут они, как будто не было никакой Леры — все только сон, который, к счастью, наконец закончился.