Молодой араб отключил телефон и пристально посмотрел на Ирену. Она сделала попытку улыбнуться, но осеклась под его презрительным взглядом.
— Я могу вам чем-то помочь? — спросил Мухаммед холодно.
— Ну не обижайся, пожалуйста, — Ирена снова сделала попытку приблизиться, — я так хорошо все помню. Может быть…
— Каждый помнит только то, что хочет помнить, — выдержав длинную паузу сказал араб, раскуривая сигару, — вероятно, я помню нечто другое. Я полагал, что вы кокетничали пять лет назад, говоря, что скоро будете выглядеть как моя мать. На самом деле она сейчас выглядит гораздо моложе вас…
Свенцицкая замерла как от удара. Потом, втянув голову в плечи, она медленно пошла в сторону коридора. Ноги не слушались.
— Ваш сын — это ваше главное достижение в этой жизни, мадам, — донеслось до нее.
Минут через тридцать Эжен случайно заметил Ирену, которая по-прежнему стояла, прислонившись к стене в коридоре, и глядела в пустоту, словно заблудилась в стенах собственной квартиры.
— Иди домой, Ирена. Нам тут некогда. Позвоню тебе завтра или послезавтра, как справлюсь. Ты сама понимаешь, дел очень много. Постараюсь договориться с клиникой, будь готова! Пока! — И молодой человек снова умчался.
Свенцицкая точно вышла из дурмана и растерянно огляделась по сторонам. Никто не обращал на нее внимания. В коридоре курили, что-то возбужденно обсуждая, несколько человек. Она постояла еще несколько минут в прихожей и потихоньку вышла. Ее ухода никто не заметил.
Поздно вечером Эжену позвонили из полиции и сообщили, что его мать в состоянии тяжелого алкогольного опьянения разбилась на своем серебристом «порше» где-то в дальнем пригороде Парижа, в районе аэропорта. Что она там делала в такое время — никто не знал. Машина на сумасшедшей скорости врезалась в бетонное ограждение. Кроме Ирены, никто не пострадал.
— Она умерла так, как всегда хотела: мгновенно, — сказал Эжен Мухаммеду, после того как миновал первый шок. Араб закрыл глаза и ничего не ответил.
…Лера ехала во Францию со смешанным чувством волнения и горечи. Она не знала, в каком состоянии подруга вернулась из Москвы, что она была намерена делать дальше. Смерть Галы должна была стать точкой, после которой не могло быть возвращения к прошлому. Чем Анна будет жить теперь? По телефону она разговаривала, в общем, как обычно спокойно и сдержанно, но что в этот момент происходило в душе — даже страшно было представить.
«Дворник» методично размазывал влажный снег по лобовому стеклу: вправо-влево. По обе стороны дороги причудливо изгибались, теряясь в белой пелене, альпийские склоны. Совершенно фантасмагорическое ощущение! Только очень холодно. Лера включила обогреватель в максимальный режим: ее бил озноб.
Отчего-то в этот раз Лере хотелось отправиться к Анне именно на машине, хотя дорога была дальняя, а водила Лера еще не слишком уверенно. Маркус пытался отговорить ее, убеждая, что куда разумнее и быстрее полететь на самолете, но у него ничего не вышло. В конечном счете он рассудил, что поездка будет хоть каким-то развлечением для Леры, и сдался, отпустив ее, взяв с нее слово, что она будет ехать спокойно, остановится на ночь в Страсбурге и будет звонить ему каждые два часа. Лера обещала. Конечно, Маркус не находил себе места и сам звонил гораздо чаще…
Для Леры эта поездка стала шансом подольше побыть одной, как-то осмыслить происходящее. Машина давала ей обманчивое ощущение временной свободы и независимости от окружающего мира. Это было состояние, в чем-то родственное танцу, когда ты как будто не принадлежишь до конца земному притяжению, а способен преодолеть его ровно настолько, чтобы почти лететь, оставляя позади горы и города. Несколько часов — или дней! — находиться между землей и небом, переключая скорости, — вот оно, измененное состояние сознания, которое многие ищут в наркотиках и алкоголе. Все становится совершенно другим, словно меняется ракурс зрения. Приходят совсем другие мысли, а старые приобретают новую глубину. Многие важные для себя решения Лера принимала именно за рулем.
В этот раз все было точно так же. Как теперь Ню будет без Галы? Ее уход воспринимался Лерой как совершенно невосполнимая для подруги потеря, жестокий рубеж. Как будто не Гала вовсе, а живая часть Анны исчезла, растворилась в волнах. Можно только вообразить, в каком она сейчас состоянии. Это покруче, чем их глупая детская разлука.
Гала умерла! Именно в этот момент Лера особенно отчетливо осознала всю необратимость смерти, предопределенность ее выбора. Почему так произошло? Почему именно с Галой? Для этого должны были быть очень серьезные причины. Подъезжая к дому Анны, Лера была готова к худшему и мучительно придумывала фразы сочувствия и поддержки, которые ей предстояло произнести.