Без четверти десять вечера Ирена уже стояла на крыльце своего дома, сжимая в руке заветный пакет. Он казался ей на редкость тяжелым. Она с волнением всматривалась в темное пространство арки, откуда должна была появиться машина Василия. Никого не было. А вдруг не приедет? Даже думать об этом было страшно.
Ровно в десять в темноте двора раздался торжествующий автомобильный гудок, и знакомая белая «шестерка» с ревом подъехала к подъезду.
— Добрый вечер, мадам! — Из машины проворно выскочил, обворожительно улыбаясь, Василий, взял у Свенцицкой из рук пакет и галантно открыл перед ней дверцу. Давненько никому Ирена не радовалась так, как ему, — ей даже захотелось его обнять, но она сдержалась. В салоне на заднем сиденье лежали три белые гвоздички.
— Это вам, мадам! — анонсировал шофер. — Там еще пачка «Примы», как вам нравится. Угощайтесь, не стесняйтесь!
— Спасибо! — Ирена на самом деле была тронута. Она не привыкла, чтобы о ней заботились.
— Куда едем? — Василий уже разворачивался во дворе.
— Не знаю… — Свенцицкая была в отчаянии. А что, если он ее сейчас высадит, услышав обо всем? Она набралась храбрости и выпалила: — Вася, вы знаете какое-нибудь кладбище неподалеку? Ну, может быть, Ваганьковское?
— Ваганьковское кладбище? — Вася от удивления притормозил и, обернувшись, посмотрел на пассажирку. — А что мы там будем делать в такой поздний час, ведь уже все закрыто?..
— Умоляю, Вася! Это для меня вопрос жизни и смерти! Я заплачу вам столько, сколько вы за год извоза в этом городе не получите! Я подарю вам вот это. — Ирена достала золотую зажигалку, которую купила как-то в Москве для одного из любовников, да так и не подарила.
— Красивая штучка! — шофер повертел в руках зажигалку. — Только не для наших рабоче-крестьянских рук, — он протянул ее обратно Свенцицкой, — она же не мне предназначалась. Вот и дарите кому хотели или уж себе на память оставьте. А я вас и так отвезу. Только что же мы там будем делать с вами, на кладбище?
Тут Ирена окончательно потеряла самообладание и начала всхлипывать. За последние дни она превратилась в нервную плаксу и ненавидела себя за это. Остановиться тем не менее не могла.
— Ну полно, полно! — Видимо, на Васю произвели впечатление ее слезы. Он участливо вытащил из кармана грязноватый носовой платок и подал Ирене: — Утритесь и не переживайте! Чего не сделаешь для красивой женщины!
Подождав, пока Свенцицкая притихнет и успокоится, он продолжил:
— Вижу, что вам несладко. Но зачем на кладбище-то ехать? Уж не себе ли могилу копать надумали? Так я не позволю!
Ирена собралась с мыслями. Надо же было что-то рассказать Васе, чтобы он не считал ее чокнутой.
— Не удивляйтесь, пожалуйста, — она говорила тихо, как провинившаяся ученица, — я просто очень боюсь остаться одна. У меня большие неприятности…
— Да, вы рассказывали в прошлый раз, что у вас мужик уйти собрался. И что с того? Ушел наконец? Так вам же лучше!
Ирена не помнила, чтобы рассказывала об этом шоферу, вероятно, она тогда была совсем невменяемая, но это даже лучше, если он и так знает.
— Ушел, но не совсем. То есть не ушел, но… В общем, чтобы его удержать, я пошла к старой знакомой… Она ведьма, очень сильная, я ее очень давно знаю. И она сделала мне все как полагается. Полный комплекс… И отворот, и приворот, и еще ебги… Ой, забыла. Ну, в общем, чтобы Стасик мой уже никогда ни к кому больше не ушел. И все это надо закопать в могилы на кладбище, обязательно сегодня… Иначе на меня падет проклятие. А мне и обратиться-то не к кому, я ведь тут никого не знаю, — опять захлюпала носом Ирена с заднего сиденья.
— Неужели такая роскошная дама верит в такие бредни? — удивился Вася. — А эта ведьма предупредила, что бывает за такие игры?
— Да, она что-то там сказала, но мне это совершенно не важно. Ведь главное, чтобы Стасик был только со мной. А с остальным я справлюсь, я знаете какая сильная? Я в моде переворот совершила… Я им всем доказала, на что способны русские модельеры!
— Вот бы и занималась своей модой, а не лезла черт знает куда, — пробормотал Вася себе под нос. — А если мы всю эту вашу мутотень сейчас в Яузу выкинем или, еще лучше, спалим на помойке, и я вас отвезу в аэропорт и отправлю в Милан, где вас сын дожидается, и, между прочим, очень нервничает? — предложил он, и глаза его лукаво заблестели.