Налетевший с озера ветерок взметнул ей волосы.
— До чего хорошо — свежо, прохладно! — прошептала она.
— О да, — согласилась Кассандра. Похоже, в этом отрадном краю царевна чувствовала себя уютнее. — Ой, ты только посмотри: фиговые деревья гнутся под тяжестью плодов, и повсюду вокруг золотятся зрелые персики! Да здесь никто с голоду не умрет! Мы — все равно что рыбы.
Мирина озадаченно свела брови.
— Как рыбы?
— Ну да, как рыбы, — подтвердила Кассандра. — Летом спешим на север, где прохладнее, а к зиме перебираемся на юг, где теплее.
Наконец Мирина поняла, что та имеет в виду — и весело рассмеялась.
— Ты просто сумасбродка, — поддразнила она Кассандру, пошевелила ладонями словно плавниками и почмокала губами, изображая плавающую рыбу.
— Да, в Трое все так говорят, — отозвалась царевна, тоже смеясь. — Меня же безумной прозвали.
— Какая ты красивая, когда смеешься, — сказала Мирина, и она не солгала.
— А вот этого в Трое не говорил никто и никогда, — ответила Кассандра, почувствовав себя счастливой.
Мирина улыбнулась ей в ответ. А ведь роль преданного товарища Кассандры, похоже, не так уж и трудна!
Племена, стоявшие лагерем близ Эликмаа, угостили Лунных Всадниц козьим сыром и вкуснейшими лепешками: такие раскатывают тонюсеньким слоем и пекут на угольях. К радости жриц, их попросили лишь о лунном танце, неспешном и умиротворяющем, после которого все сонно разошлись спать.
И хотя на некоторое время разъезды прекратились, работы меньше не стало: необходимо было кормить и поить лошадей и не давать им застаиваться. Месяц Палящего Зноя пролетел быстро, никто и оглянуться не успел. Атиша уже задумывалась о переезде на юг через горы. Девушки вновь принялись упражняться в стрельбе из лука — сразу после того, как поприветствуют встающее солнце.
По традиции, Лунные Всадницы всегда стреляли на полном скаку. И в те времена, когда жрицы превращались в воительниц, мало кто осмеливался бросить вызов свирепому натиску амазонок.
Над названием «амазонки» Лунные Всадницы лишь смеялись, облачаясь в крепкие кожаные доспехи, которые защищали грудь, сдавливая справа: без этого невозможно было натянуть толком лук. За это ахейцы и прозвали их амазонками, что значило «безгрудые»: по слухам, Лунных дев якобы заставляли выжигать либо отрезать себе правую грудь.
— Ага, конечно, станем мы так себя уродовать! — Пентесилея покачала головой и фыркнула, натягивая изогнутый лук.
— Да пусть себе думают что хотят! — возразила Кентаврея. — Если нам грудь себе отрезать — раз плюнуть, кто знает, чего еще от нас можно ожидать? Слухи о нашей грозности и неустрашимости — неплохая защита!
— И зачем нам столько упражняться? — полюбопытствовала Мирина. — Мы ж только на оленей да кроликов охотимся!
— Чушь! — фыркнула Лисиппа, девушка с остреньким, узким личиком, к которому замечательно подходили татуировки на щеках в виде шакалов.
— Мы должны всегда быть готовыми к бою! — Пентесилея помахала острым копьем перед самым носом у Мирины. — Как знать, когда придется защищаться? Путь на юг лежит через горы, где бродят медведи да прячутся разбойники. Нельзя терять бдительности.
— Ну хорошо, хорошо! — Мирина отпрянула назад, покраснев от стыда. Уж лучше бы она придержала язык! Эти двое отчитали ее не хуже Хати.
Все знали, что Пентесилея обожает стрельбу и свой изогнутый лук: каждое утро она верхом на своей неутомимой кобылице Буре отрабатывала с подругами конные атаки. Всадницы носились взад-вперед, волна за волной, посылая стрелы во всех направлениях, и назад они стреляли так же метко, как и прямо перед собою. То туда, то сюда мчались они галопом по приказу Пентесилеи, пока и кони, и всадницы не покрывались потом.
Наконец, Атиша возвещала:
— Довольно!
Теперь лошадей полагалось хорошенько растереть, после чего Атиша требовала принести танцевальные жезлы. Жезлы, коротенькие, легкие, ярко раскрашенные, казались игрушечными, но танец давал девушкам легкость и умение в обращении с ними. Стоило закрепить на одном конце жезла острый железный наконечник, и он мгновенно превращался в грозное копье. Сейчас на жезлах Лунных Всадниц наконечников не было, но то, какие движения заставляла отрабатывать Атиша, не оставляло никаких сомнений: эти милые безделушки в любой момент могут стать смертоносным оружием.