Хати покачала головой.
— Конечно, не можешь, — согласилась она, — но ты ведь хочешь взять на себя эту миссию, Госпожа Змея?
— О да, — решительно кивнула Мирина, оскалив крепкие зубы. — Кажется, всё бы на свете отдала, лишь бы всыпать как следует ахейским мерзавцам… И Кассандру тоже хочется повидать.
— Вот и поезжай себе, а о девочках не беспокойся, — отрезала Хати. — Я вот как раз подумывала о том, что теперь, когда столько мазагарди погибло, мне, пожалуй, лучше всего отправиться вместе с Атишей на север, в святилище Лунных Всадниц на реке Термодон, где прячут Ифигению. Если ты поскачешь в Трою, я увезу детей в это безопасное место.
Мирина озабоченно нахмурилась.
— И тогда мы с тобой разлучимся, бабушка — а ведь из всей родни у меня только ты и осталась.
— Разлучимся — но лишь на время, я надеюсь, — поправила Хати. — Я дождусь тебя там, на лесистых речных берегах, вместе с Атишей и бедняжкой царевной. Я слыхала, что Кентаврея тоже там, с нею, и что Ифигения растет крепенькая, здоровенькая, постигает искусство врачевания и магию Матери-Земли.
— Да, — подтвердила Мирина. — Это правда, я знаю. Я высматриваю Ифигению в зеркале и вижу: там, где она живет, очень красиво, там царят мир и покой.
— Ну что ж, туда-то я и отвезу детей и позабочусь об их безопасности до тех пор, пока ты к нам не вернешься. Я еще не настолько выжила из ума на старости лет, чтобы рваться в бой наравне со всеми.
Мирина невесело улыбнулась и поцеловала Хати.
— Я тебе очень признательна, бабушка. Детям и впрямь безопаснее жить под твоей опекой на берегах реки Термодон, нежели разъезжать по свету вместе со мною. Воистину наши раздираемые войною земли на грани гибели.
Хати кивнула.
— Ты обретаешь горькую мудрость, Госпожа Змея.
На следующее утро маленький отряд Мирины из четырех человек был уже готов скакать на запад вдоль южного берега Мраморного моря. Девушки прикрыли луки и битком набитые колчаны длинными плащами и повязали головы шарфами: теперь они смахивали скорее на коневодов-мазагарди, нежели на бесстрашных Лунных Всадниц в полном боевом снаряжении.
Атиша призвала к себе Мирину и дала ей несколько дельных советов, а еще — вручила небольшой запас лекарственных трав и снадобий, что делала сама и всегда держала при себе.
— Тебе они могут понадобятся больше, чем мне, юная Змеюшка.
Старуха вздохнула. Выцветшие голубые глаза уставились в даль, туда, где Пентесилея без устали гоняла подруг, заставляя снова и снова оттачивать танцы с жезлами до того, как солнце достигнет зенита.
— Что такое, Ведунья? — полюбопытствовала Мирина.
Атиша улыбнулась.
— Ты, Мирина, всегда умела читать в людских сердцах. Вот почему я знаю, что для этой хитрой затеи ты подходишь как никто другой. Ты змеей проберешься в цитадель и немало облегчишь участь троянцев, но… на сердце у меня тяжело, ибо я знаю, что Пентесилея того и гляди безоглядно бросится в битву с треклятыми ахейскими грабителями. Я-то совет дала, но сомневаюсь, что у нее достанет терпения дождаться Мемнона и его эфиопских воинов. Все, что мы можем — это сдержать ее хотя бы ненадолго. Мне страшно думать, чем все это закончится. Поэтому я хочу, чтобы ты пообещала мне сделать кое-что очень трудное, когда придет время.
— Что же? — не поняла Мирина.
— Когда наши союзники прибудут к Трое… тебе, Мирина, никак нельзя выезжать на эту битву.
Мирина недоуменно нахмурилась. С раннего детства, как это в обычае у женщин мазагарди, она была обучена защищать родной шатер и племя в час опасности. За последние годы она бок о бок с Лунными Всадницами сражалась во многих схватках, дралась не на жизнь, а на смерть с ахейскими отрядами мародеров-грабителей. Она метко стреляла из лука и битв не боялась.
— Ты что, меня, никак, за трусиху держишь? — возмутилась девушка.
— Храбрость бывает разная, — отрезала Атиша. — Взгляни на дело иначе: если что-либо случится с Пентесилеей, кто тогда встанет во главе Лунных Всадниц? Меня там с вами не будет. Нужно, чтобы жриц повел за собою кто-то, кому мозгов не занимать, и изобретательности тоже, и кто же на эту роль подойдет лучше тебя, Госпожа Змея?
— Но… — Мирина запротестовала было, но затем вспомнила, как сама утешала бабушку, и задумчиво кивнула. — Что-то в этом роде я сама объясняла Хати: возможно, порою имеет смысл обождать в стороне, чтобы потом навести порядок, и расчистить грязь и кровь, и… спасти тех, кого можно спасти.