Царь Дарий шагнул к двери и проорал распоряжения. Тем времени Мирина опять пощупала лоб больной, затем осторожно коснулась ее щек и груди.
— Ты сможешь заварить крепкий настой шалфея? — спросила она Ильдиз, разворачивая свой узел с лекарственной травой и принимаясь обрывать листья.
Девочка кивнула. В дверях появилась испуганная прислужница: она тащила небольшую жаровню на треноге, полную тлеющих угольев. Ильдиз споро взялась за дело: очень скоро шалфей уже побулькивал в кипящей воде. Тем временем подоспела вторая прислужница, неся изящный кубок с водой и драгоценную склянку с розовым маслом.
— Это еще что такое? — осведомилась Мирина, указывая на кубок.
— Холодная вода! — всхлипнула прислужница.
— Нет-нет-нет! — досадливо покачала головой Мирина. — Мне нужно много ведер холодной воды — слышишь, ты, ведра и ведра!
При этих словах юный царь выбежал из комнаты и почти тотчас же вернулся, таща громадный, богато украшенный золоченый кувшин с холодной водой.
— Вот это уже на что-то похоже, — похвалила Мирина.
Прислужницы поспешили покинуть комнату, однако в дверях задержались. Глазам их предстала ужасная картина: Мирина сбросила с постели овчинные покрывала, затем лихорадочно оглянулась по сторонам — и безжалостно сдернула роскошный полог, и с треском разорвала его на полосы. Вылила в кувшин все розовое масло — и погрузила туда куски ткани. Вся комната тотчас же наполнилась свежим, нежным запахом.
Мирина отжала холодные, сочащиеся влагой занавеси и принялась обматывать ими пылающие руки и ноги Иры. А затем извлекла из-за пояса нож. Прислужницы задохнулись от страха, но царь Дарий жестом велел им замолчать. Он никогда не видел, чтобы женщина — да работала так быстро, деловито и умело, и теперь готов был всей душой поверить в незваную гостью. Мирина выловила ножом размякший комок шалфея из заваренного Ильдиз настоя.
— Вот отменное лекарство, — объявила она.
Она остудила комок разваренного шалфея в кувшине, затем хорошенько отжала и осторожно наложила влажные травяные компрессы на распухшую грудь Иры при помощи еще одной полоски ткани. Молодой женщине сразу же стало легче, она перестала метаться и лежала уже спокойно.
Разобравшись, что к чему, Дарий извлек из-за пояса инкрустированный драгоценными камнями кинжал и принялся кромсать льняное покрывало, а затем, закатав роскошные вышитые рукава, погружал полосы в золоченый кувшин и передавал их Мирине, как только они хорошенько намокнут.
— Да-да, так, — похвалила врачевательница. — Молодец!
Наконец все тело больной было обернуто охлаждающими тканями и влажными травяными компрессами. Мирина подняла голову, собираясь окликнуть Ильдиз, но девочка уже несла к постели золоченый кубок с теплым, ароматным шалфеевым чаем и золоченую ложечку.
— Меду! — приказала Мирина. Прислужницы со всех ног бросились за дверь и сей же миг вернулись, неся простой каменный горшочек с медом.
— Вот теперь вы все поняли правильно, — одобрила она.
Мирина осторожно напоила царицу Иру из ложечки медовым шалфеевым чаем. К тому времени спальные покои благоухали резким, чистым запахом трав и роз. Наконец жрица отошла от больной.
— Ну что ж… теперь нам остается только запастись терпением и подождать, — сказала она царю.
Но и сейчас царь отказался уйти. Измученный и разбитый, он прикорнул тут же на кресле, а Мирина с Ильдиз вместе поили царицу медовым шалфеевым чаем и то и дело меняли охлаждающие компрессы.
Когда во дворцовые окна пробился утренний свет, Дарий проснулся и увидел, что обе таинственные помощницы уснули на подушках прямо у постели. Ира лежала неподвижно, но все компрессы уже сняли, их заменило легкое и сухое льняное покрывало. Царь встал, и, пошатываясь, подошел к ложу. Кожа больной вновь стала нежной и чистой, краснота и отечность исчезли, хотя губы все еще были сухи и обметаны. Дышала царица спокойно. Дарий склонился над женой — та открыла глаза и улыбнулась, она узнала его. Он сжал ее руку, нагнулся поцеловать тонкие пальцы и разрыдался от облегчения — громко, как ребенок:
— Ира… моя Ира… спасена. Она спасена.
При звуке рыданий Мирина и Ильдиз одновременно проснулись. Но увидев, что жар спал и что плачет царь от счастья, целительницы крепко обнялись.
— А мы с тобой хорошо сработались, ты и я, — похвалила Мирина девочку. Ильдиз впервые после трагического дня гибели племени улыбнулась по-настоящему счастливой улыбкой.