Среди многих попыток осмысления времени, бога и жизни далеко не последнюю роль сыграл период обращения Венеры. Согласно ставшему непреложной догмой закону о том, что перед лицом божества земной год составляет один лишь день (а земной день соответствует небесному двенадцатимесячному году), пятьсот восемьдесят четыре дня, составляющих синодический период обращения Венеры, умножались на двенадцать (число месяцев в году). Получалось огромное число — семь тысяч восемь. Этот период в семь тысяч восемь лет представлял собой не что иное, как «тысячелетнюю неделю» бога. Таким образом, исходя из представления о том, что день и год — однозначны в глазах божества, люди пришли к убеждению, что перед лицом бога и тысячелетие может выглядеть как один день.
В 89-м псалме Ветхого завета прямо говорится: «Ибо пред очами твоими тысяча лет, как день вчерашний, когда он прошел, и как стража в ночи»[330]. Книга Ликования настойчиво повторяет эту мысль: «Ибо тысяча лет как один день пред свидетельством небес». Апостол Петр связывает тысячелетний срок с учением о гибели мира в результате потопа и пожара и уверяет: «Одно то не должно быть сокрыто от вас, возлюбленные, что у господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день»[331].
Представление о тысячелетии как об одном дне недели в глазах бога неизбежно должно было воскресить в памяти верующих наряду с семидневной неделей гораздо более древнюю — девятидневную. Когда-то неделя бога составляла не семь, а девять тысяч лет. В египетском Сотисовом списке первое место занимает период господства (лунарного) Гефеста-Птаха, длившийся девять тысяч лет. Древние персы также полагали, что Великий год длится девять тысяч земных лет. Они делили этот период на три части, по три тысячи лет каждая. Согласно древнему иранскому учению, первый век, длившийся три тысячи лет, начался с конца «безграничного времени». Это был некий чисто духовный, бесплотный мир, расположенный вне пространства, в полном покое, не знавший борьбы. В течение второго века (следующие три тысячи лет) духовный мир, наполненный небесными прообразами, опустился в пространство. На протяжении третьего века возникло зло в лице враждебного всему сущему Аримана. Он все уничтожал, убил первого быка (луну) — единственное в мире существо, появившееся прежде человека, и, наконец, первого человека. Только из семени первого быка и первого человека возникли люди и животные, прошедшие очищение благодаря движению солнечного света.
В этом отразилось представление о том, что человек произошел от луны. В бесконечной борьбе доброго начала — бога Ормузда со злом каждый из богов старается уничтожить деяния противника. Потом духи ада злого Аримана будут полностью уничтожены небесными духами и наступит золотой век. Люди будут жить счастливо, не зная забот. Исчезнет тьма, растают тени, все сущее будет залито светом, блаженным и чистым. Наступит мировое царство бога света Митры, светлое царство истины и справедливости. Те же мысли лежат в основе христианского Откровения Иоанна.
Нагрудная пластина IX в. н. э. Крест трижды повторен в кругах двенадцатимесячного года (Рим)
Только позднее иранцы продлили Великий год до двенадцати тысяч земных лет. Великий год они разделили на двенадцать мировых месяцев, протяженностью в тысячу лет каждый. Тысячелетнее царство в их представлении было одним из мировых месяцев. Четвертый век, состоявший из трех тысяч лет, начинался, по ирано-парсийскому вероучению, с появления Заратустры и нес божественное учение о приближении спасителя мира.
В начале каждого тысячелетия этого последнего века должен появляться один из сыновей Заратустры. Семя же Заратустры сохраняется в священном озере, из которого один раз в тысячелетие купающаяся в нем девственница выпивает глоток воды, от которого беременеет. Она рождает мальчика, который, как сын Заратустры, зовется помощником или спасителем (Саошиантом). Каждый из трех сыновей, рожденных в этот трехтысячелетний период, способствует укреплению религии и благочестия, низвержению врагов. Самую значительную роль должен играть последний из трех сыновей. Он появится в конце последнего тысячелетия, чтобы вступить в последнюю тяжелую борьбу и, преодолев все трудности, стать избавителем и спасителем человечества. И час наступления его господства станет часом воскресения всех умерших.