В Аттике, Македонии, на священном острове Делосе, в Сицилии и в Италии вспыхнули восстания рабов. Карательные отряды римлян разрушили в Эпире семьдесят городов, сто пятьдесят тысяч греческих граждан были проданы в рабство. Повсеместно накаляется ненависть к Риму. В 88 году до н. э. греки, примкнувшие к новоявленному Дионису, Митридату VI Евпатору[388], перебили более восьмидесяти тысяч римлян — мужчин, женщин и детей. Два года спустя римский полководец Сулла наказал Афины: он разгромил город, обложил его непомерной контрибуцией и вывез сокровища из святилищ в Дельфах, Олимпии и Эпидавре. Все драгоценности и красивейшие статуи были увезены в Рим. Дельфы, прекраснейшая жемчужина среди греческих святынь, была низведена до уровня «жалкого святилища». Над страной греков воцарился кладбищенский покой.
Мертв был Египет, его храмы разрушались. Ветер пустыни заносил песком развалины великих городов Ассирии и Вавилонии. Легенды этих народов забыли, никто не говорил на их языках.
Умирала и прекрасная Греция. Не стало древней веры в богов. И лишь в угнетенных слоях народа жила тоска по спасителю, имя которого еще было неизвестно.
Крест, на котором он будет распят, «палка рабов», уже давно стоял повсюду. На Эсквиллине, одном из семи холмов, на которых раскинулся Рим, высился целый лес этих столбов для устрашения покоренных и обращенных в рабство людей, мечтавших о свободе и спасении. После подавления восстания Спартака в 71 году до н. э. вдоль Аппиевой дороги, ведущей из Капуи в Рим, было поставлено около шести тысяч столбов с искалеченными телами мятежников. Невозможно было представить себе, что может найтись человек, который добровольно, из любви к угнетенным и обездоленным, позволит распять себя на кресте! Одна лишь мысль об этом должна была глубоко волновать души и трогать самые черствые сердца.
Жалка, повержена в прах земля Палестины, на которой уже стоит колыбель сына плотника. Он еще мал, этот ребенок, он только учится ходить и говорить. Он еще ничего не знает о борьбе своих соотечественников против Рима; он не знает о сотнях городов и селений, которые стер с лица земли римский полководец Вар, о двух тысячах крестов, на которых висят тела повстанцев рядом с телами невинных, захваченных римлянами. Находящийся под опекой матери, младенец не подозревает, что, охваченные отчаянием, многие иудеи наложили на себя руки, ибо жизнь их стала невыносимой. Он не понимает, о чем шепчутся почтенные старцы перед Иерусалимским храмом, ограбленным римским полководцем Лицинием Крассом (54 год до н. э.); и ему неизвестно, что одиннадцать лет спустя после ограбления храма тридцать тысяч иудеев были проданы в рабство. Он не знает о бесполезной борьбе Общины сынов света[389] против бесчестного первосвященника, который допустил пытки и казнь их Учителя праведности. В душе этого ребенка нет еще ненависти к господствующей касте законоучителей и фарисеев, до него не доносится перешептывание проданных в рабство о помазаннике божьем, о богоизбранном спасителе, который после мученической смерти возвратился как мессия и судья, чтобы спасти верующих в него перед последним судом.
Голос земли, тоскующей по началу новой эры, еще не доносится до этого ребенка, он не улавливает трепета ожидания, захватывающего все более широкие круги. Не видит мальчик и благочестивых старцев, и находящихся в экстазе женщин, которые проводят всю свою жизнь возле Иерусалимского храма, постятся и молятся о том, чтобы им, прежде чем они умрут, было дано своими глазами узреть долгожданного спасителя. Вопросы, которые волнуют всех, пока что его не занимают: придет ли долгожданный спаситель с легионами, в лаврах победителя, со сверкающим мечом в руках, чтобы освободить порабощенную страну? Или он явится в обличье нового великого законоучителя, окруженный фарисеями и первосвященниками, уверенный в себе и деле, которое ему предстоит исполнить? Или он придет как царственный отпрыск из рода Давидова, вооруженный с головы до ног и вскормленный древней мудростью фарисеев и саддукеев?[390]. А может, он снизойдет прямо с неба, чтобы исцелить больные души и тела, избавить их от мук, голода и страха?
И последний вопрос, волновавший всех, — когда, когда же, наконец, придет мессия? — для этого ребенка еще не существует.
388
389
390