Смогут ли они позабыть об этом? Придется ли им по вкусу приготовленный для празднества пасхальный ягненок, хотя они знают, что ягненка Авраам принес в жертву вместо сына? Может, некоторые из них еще помнят, что ягненок заменил собой человеческое жертвоприношение? А если небо скорбит потому, что «сын человеческий» умер как невинная жертва, принесенная за грехи других людей? Вдруг этот распятый, который не сопротивлялся и не хотел сопротивляться, все-таки царь, долгожданный мессия?
Во все времена и эпохи было множество законоучителей и пророков, бродячих проповедников, подобных Иисусу Христу. Они были и до его смерти и после.
Кто знает, сколько спасителей и чудотворцев погибло на кресте, сколько легионов можно было бы из них составить. Но не было среди них такого, на смерть которого со скорбью взирало небо. Ни один не принял добровольно смерть, объявив ее жертвой за грехи всего человечества. Ни у одного не выступала так ясно и убедительно связь между смертью жертвенного пасхального ягненка и совпавшей по времени с пасхальным жертвоприношением жертвенной смертью «царя Иисуса».
Так сомкнулись вера и миф: бог разрешил Аврааму вместо сына принести в жертву ягненка; а теперь в опресночный день перед великим праздником пасхи на кресте на Голгофе висел мертвец, убитый как пасхальный агнец. Так кто же это был?
Недаром в Евангелии от Марка непосредственно после описания затмения приведен возглас римского военачальника: «Истинно человек сей был сын божий»[101]. Ни одно слово, ни один жест, ни один вздох «царя иудейского» не произвел впечатления на привыкшего к жестокостям римлянина. Его потрясло только затмение луны. Поэтому же предатель Иуда, выдавший убежище Иисуса на горе Елеонской, охваченный ужасом, хотел вернуть «цену крови», а так как деньги не хотели брать, подбросил их в храм[102].
Что является мифом? Что — истиной? Лунное затмение не подвергается сомнению. Оно произошло в канун пасхи 33 года н. э., в тот год, который отец церкви Евсевий указал спустя четыре века. Оно случилось в пятницу, во вторую половину дня. Ни Евсевий, ни евангелисты, ни Флегон не имели достаточных познаний в астрономии, чтобы самим придумать затмение в канун великой субботы в Иерусалиме. Они даже не могли отличить солнечное затмение от лунного. Это может служить доказательством того, что версия с затмением не могла быть специально придумана опытным астрологом. Далее, это доказывает, что все названные авторы, хотя и не были очевидцами событий, сообщили правдоподобные сведения: именно потому, что они, не будучи сведущи в астрономии, допустили в своем рассказе ошибки. Лунное затмение должно было оставить яркий след в сознании видевших его людей и убедить их в том, что казненный Иисус был сыном божьим и царем. Рассказ об этом затмении передавался из поколения в поколение. Люди других поколений, которые не могли быть очевидцами описываемых событий, позже спутали лунное затмение с солнечным затмением 29 года н. э. Но даже это не столь важно. Важнее всего то, что затмение произошло в «день подготовления» к великой субботе. А испокон веков подобным затмениям придавали не только религиозный, но и политический смысл.
Современные археологи обнаружили в клинописных текстах вавилонян и ассирийцев — а Палестина тысячелетиями входила в орбиту их культурного влияния — описания небесных предзнаменований. В них говорится, что затмение солнца или луны предвещает смерть великого царя. Так, один оракул сообщает: «Если идет дождь в шестое сивана [о непогоде речь шла и при описании смерти Иисуса], то умрет царь мира». И ясно, что к весеннему «месяцу барана» относится другой вавилонский текст, в котором говорится относительно областей от Сирии до Египта, включая Палестину: «Если в месяц барана затемняются солнце или луна, то дела плохи в областях Египта и Сирии; владыкам этих областей грозит смерть и преследование, а также мятежи. Правители падут, войска будут уничтожаться, много грабежей и пожаров произойдет».
Греческая рукопись XV века н. э., посвященная политическому толкованию астрологии, сообщает: «Если луна затемняется, нападет гнев на всех людей. В городах будет голод, развяжутся кровопролитные войны, и сверхвеликий муж выступит против царя и скажет ему: „Я — царь!“ Затем он попадет в руки царя».