Лицо Лаутерса на мгновение обмякло, а потом он снова нахмурился и поджал губы.
- Слушай сюда, сукин сын! - рявкнул он. - Мне не нужна твоя чёртова помощь! В этом городе я - закон! Не ты и не вся ваша грёбаная служба маршалов! Если ты заявляешься в мой город, то должен делать то, что я говорю, и тогда, когда я говорю! Понял меня?
Лонгтри и бровью не повёл.
- Я понял то, шериф, что у тебя пять трупов. И если ты продолжишь в том же духе, то их станет ещё больше, - Лонгтри на пару секунд замолчал. - Возможно, если мы станем работать вместе, то сможем остановить эти убийства.
С этим было не поспорить.
- Просто держись подальше от меня, Лонгтри. Мне не нужна твоя чёртова помощь.
Лонгтри кивнул.
- Хорошо, шериф. Прекрасно. Я буду вести собственное расследование. Но буду очень признателен, если вы мне поможете.
Лаутерс злобно на него взглянул.
- Даже не надейся. Мне не нужно, чтобы какой-то чужак навёл тут ещё больший беспорядок.
- Шериф, - тихо произнёс мужчина, которого называли Дьюи. - Ради Бога, у нас шесть убийств! Если он сможет нам помочь...
- Заткнись, Дьюи.
Лаутерс повернулся спиной к Лонгтри и начал выбираться из оврага.
- Кто шестой? - крикнул Лонгтри.
- Нейт Сегарис, - ответил одни из мужчин. - Убит прямо в доме.
- Разорван в клочья, - подхватил другой.
Лонгтри затянулся сигарой.
- Прежде чем вы, парни, уйдёте, - произнёс он, - вам следует знать, что есть ещё и седьмой.
Все уставились на Лонгтри.
До них донёсся и замер вдали глухой заунывный вой.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СТАРЫЕ КРАСНЫЕ ГЛАЗА
-1-
Преподобный Клауссен крепче замотал шарф вокруг шеи и с трудом начал пробираться навстречу сильному ветру. Он направлялся в салон гробовщика.
Священник остановился на улице напротив серого здания с потрескавшимися стенами.
На старой деревянной табличке было написано: «Дж. Спенс. Гробовщик».
Буквы еле-еле читались.
Из-за многих смен суровых зим и палящего летнего солнца чёрная надпись на табличке обесцветилась до серой.
Клауссен сжал зубы и, несмотря на непогоду, пошёл вперёд.
Он направился прямо к дальней комнате, где готовились к погребению тела.
Внутри стояли Вайнона Спенс, шериф Лаутерс и доктор Пэрри.
Преподобный окинул присутствующих подозрительным взглядом.
- Почему, - произнёс он с резким новоанглийским1 акцентом, - мне не сообщили о новой смерти? Почему я должен узнавать об этом благодаря слухам, передаваемым из уст в уста?
- Держите себя в руках, отец, - ответил Лаутерс. - Я...
- Я не католик, сэр, поэтому прошу обращаться ко мне соответственно.
Лаутерс нахмурился и вынул из кармана трубку с табаком.
- Я пытался сказать, преподобный, что это Кудряш Дель Веккио. Точнее, то, что от него осталось. Кудряш не особо верил в бога.
Тронутые сединой волосы Клауссена топорщились в стороны.
- Мёртвые заслуживают определённого порядка, шериф, - произнёс преподобный. - Позвольте мне милостью господа нашего отпустить почившему грехи.
Доктор Пэрри, стоявший рядом с прикрытым простынёй телом, пожал плечами и откинул простыню в сторону.
Преподобный Клауссен побледнел и отвёл глаза.
- Не очень-то симпатично, да? - спросила Вайнона Спенс. Её губы сжались в тонкую линию, которая должна была обозначать улыбку. - Но ведь красота - в глазах смотрящего.
Клауссен уставился на женщину.
Он не видел в смерти предмета для шуток.
Вайнона Спенс унаследовала бизнес от своего больного отца.
Женщины редко занимались бизнесом, но Вайнона была уникумом.
По правде говоря, она была идеальным гробовщиком.
Преподобный знал, что бог создаёт мужчин и женщин для определённых целей в жизни, и Вайнона Спенс могла прожить жизнь обычной среднестатистической женщины.
Мертвенно-бледная, высокая, костлявая, с выпученными водянистыми глазами она была точной копией своего отца.
Только однообразные серые платья и собранные на затылке в пучок бесцветные волосы давали понять, что перед вами женщина.
Её голос был низким и глубоким, а черты лица - резкими и грубыми.
Она была не замужем и жила в комнатах над похоронным бюро с другой женщиной... что и послужила поводом для сплетен.
Клауссен почти машинально проводил обряд над телом.
Слова текли из его уст, как вино, с идеально выверенной интонацией и правильным управлением дыхания, но преподобный этого даже не замечал.
Он видел перед собой лишь разрезанное, разломанное и разрубленное тело, которое смотрело вдаль белыми, бескровными глазами.
Клауссен прочитал над телом несколько молитв и закончил ритуал. Аминь.