В очаге горел огонь, и несколько унылых пьяных мужчин склонились над стаканами виски и позабытыми картами.
В воздухе пахло мочой, нищетой и страданиями.
За стойкой бара стоял Мекс, низенький толстенький одноглазый мужчина.
Лонгтри положил ружье на стойку.
- Стакан чего-нибудь крепкого, - сказал он Мексу.
Мекс протянул виски.
Лонгтри тайком огляделся.
- Знаешь парня по имени Беннер?
Кто-то направился к Лонгтри сзади, и мужчина резко развернулся, кладя руку на рукоять своего флотского кольта.
- Ну, я Беннер, - произнёс подошедший. Его кожа была настолько изменена ветрами и солнцем, что его можно было принять за индейца племени Арапахо. - Ты за телом?
- Ага, - рассеянно ответил Лонгтри.
Он прислушивался к суматохе на улице.
Индейцы что-то скандировали, били в барабаны и гремели чётками.
Смешанный со стоном ветра, получался жуткий, тревожный звук.
- Языческий Хэллоуин, - прохрипел Беннер.
Лонгтри поднял взгляд на собеседника, чтобы понять, не шутит ли он, но лицо Беннера ничего не выражало.
- И с каких это пор краснокожие его празднуют? - вскинул брови Лонгтри. - Хэллоуин - праздник белых...
- Он не принадлежит ни одной ветви христианства, - тихо и сдержанно ответил Беннер. -
Хэллоуин - языческий обряд, друг мой.
- Хэллоуин... Здесь? Да это сумасшествие! Ладно бы ещё на востоке, но тут...
Беннер пожал плечами.
- Мы его так и называем - языческий Хэллоуин. Они празднуют его каждый год в эту ночь, - казалось, эта мысль тревожила Беннера. - В общем, давай лучше разберёмся с тем, зачем ты здесь.
Лонгтри залпом осушил стакан и двинулся за Беннером в крохотную дальнюю комнату.
Мужчина чиркнул спичкой и зажёг фонарь.
На массивном столе стоял деревянный ящик.
Сантиметров сто восемьдесят длиной, и смахивал он больше на гроб.
Беннер вскрыл крышку и поднёс ближе фонарь, чтобы Лонгтри мог рассмотреть содержимое.
- Господи, - пробормотал Лонгтри.
Внутри лежал какой-то индейский вождь в шкурах, бусах и ожерельях из зубов животных.
Смуглая кожа цвета дублёной звериной шкуры обтягивала острые кости черепа.
Глаза напоминали две серые ямы, а зубы были сломаны.
Из одной из глазниц выполз жук, и Беннет смахнул его на пол.
- Ему почти две тысячи лет, - сказал он Лонгтри. - Высыхал на солнце и сушился на ветру почти с тех времён, как сюда впервые ступила нога белого...
Лонгтри пожал плечами, подумал о деньгах, которые ему заплатят за это тело в Сан-Франциско и ухмыльнулся.
- Похоже, некоторые готовы заплатить неплохие деньги за что угодно.
И всё же он не мог не думать о том, что ему заплатили деньги за доставку индейского вождя. Что это значит?
- Обычно те индейцы, что сейчас на улице, проводят свои дикарские обряды на холмах, где мы их не увидим, - прошептал Беннер. - Но сегодня они пришли в город, поскольку здесь это тело. Их очень разозлило то, что я его украл. Кажется, для них он является неким божеством.
- Не тянет он на божество, на мой взгляд, - пробормотал Лонгтри.
Беннер пристально на него взглянул.
- У тебя смуглая кожа, друг мой... В тебе ведь нет индейской крови?
- Нет, - солгал Лонгтри.
- Это хорошо. Значит, я могу тебе доверять.
Лонгтри хмыкнул, посмотрел на вождя и содрогнулся: старик выглядел злобным.
Его обтянутый сморщенной кожей череп, казалось, ухмылялся.
И было кое-что ещё, что тревожило Лонгтри.
Когда он внимательно изучал лицо старого вождя, его не отпускало ощущение, что с ним что-то не в порядке, словно кости под кожей лежат неправильно.
Его лицо было неестественно узким, глаза огромными, а челюсти чересчур массивными.
Этот череп больше походил на череп рептилии. Гремучей змеи.
- Надо вынести его через задний вход, - скомандовал Беннер. - Если эти индейцы узнают, что тело исчезло, и это ты увёз его, они будут опаснее, чем выводок змей.
Лонгтри кивнул.
Внезапно Беннет отшатнулся, схватился дрожащей рукой за виски, а его губы побледнели.
Да и сам он стал белее муки.
Полные безумия глаза выпучились, и зрачки задёргались из стороны в сторону.
- Какого хрена? - протянул Лонгтри.
Беннер тряхнул головой, пробормотал несколько непонятных слов и, казалось, успокоился.
На какую-то жуткую секунду Лонгтри показалось, что Беннет видел то, что не видел он сам.
- Я в порядке, - прошептал Беннет.
- Восприимчив к заклятиям?
- Я в порядке, - повторил Беннет. - Наверно, всё дело в месте. Через какое-то время от него начинает тошнить: здесь нет ничего, кроме индейцев, песка и ветра. И долбанных змей.