Дело стало настолько успешным, что Вайнона расширилась, выкупила значительную часть шахт по добыче серебра и управляла несколькими предприятиями в Волчьей Бухте.
С идеями её отца было покончено: она не бальзамировала и не хоронила в кредит, не отдавала гробы и участки для захоронения за обещание принести деньги позже и не устанавливала памятники друзьям о скидкой.
Такое только вредило бизнесу и могло привести к провалу.
Погребальный бизнес ничем не отличался от любого другого: он существовал, чтобы зарабатывать деньги и получать прибыль, а не для того, чтобы сочувствовать окружающим.
Возможно, как женщину, Вайнону и не очень любили, но она была хваткой, трезвомыслящей и деловой.
Этого было у неё не отнять, несмотря на разошедшиеся сплетни о том, что она живёт с женщиной, которую никто и никогда не видел.
Вайнона поставила на стол чашку и прихлопнула муху.
- Мухи в такое время года... Можешь в это поверить, Мэрион? Наверно, пригрелись на подоконнике на солнце. Ты как считаешь?
Мэрион, одетая в струящийся пеньюар из тончайшего кружева и атласа, ничего не ответила.
Она была накрыта покрывалом до пояса, а руки сложены на груди.
Она не шевелилась.
Вообще ничего не делала.
Вайнона добавила в чай нотку ирландского виски и удовлетворённо кивнула.
- Да, думаю, отец гордился бы мной. Согласна, Мэрион?
Мэрион лежала неподвижно с закрытыми глазами.
Над её волосами закружила муха и села ей на лицо.
Насекомое пробежалось от лба до губ, щекоча кожу крохотными лапками.
Мэрион не шевелилась.
-20-
Шериф Лаутерс сидел в небольшом кабинете доктора Пэрри и размышлял над той чепухой, которую Клауссен рассказал доктору, а доктор - ему.
И с каждой минутой он становился всё злее.
- Чёрт бы побрал этого идиота, - прошипел Лаутерс. - Клянусь Господом, если бы он сейчас был здесь, я б его шею в узел завязал! Тупой сукин сын.
- Расслабься, Билл, - произнёс Пэрри, разминая спину и морщась. - Клауссен пока не понимает, насколько заблуждается.
- Не понимает... Да, чёрт возьми, не понимает! Он образованный человек, а распространяет какие-то бабские сплетни! Оборотни, монстры... Твою ж мать!
- Надеюсь, он всё же будет держать свой язык за зубами.
Шериф фыркнул от отвращения.
- Похоже, нам только и осталось надеяться, док.
Пэрри пожал плечами.
В данный момент его заботила только собственная спина.
Не убийства.
Не Клауссен.
Не оборотни и нежить.
Его поясницу скрутило от боли, и лучше никак не становилось.
Вскоре он вообще не сможет встать с кровати.
- Попомни моё слово, док: одним прекрасным воскресным днём этот идиот будет читать проповедь про оборотней, чертей и бог ещё знает кого.
- И мы ничего с этим не можем сделать, шериф...
- Это мы ещё посмотрим, - Лаутерс застегнул кобуру и направился к двери. - Посмотрим.
- Шериф..., - Пэрри попытался встать со стула, но резкая боль в спине заставила его опуститься обратно. Лоб покрылся испариной.
Облизав губы, он открыл нижний ящик стола и достал оттуда маленькую чёрную коробку.
В ней лежал шприц и несколько ампул морфия.
Оставшись один, Пэрри сделал укол.
-21-
Преподобный Клауссен сидел в доме приходского священника. Вокруг стояла тишина.
Сегодня он был один.
Клауссен остался наедине с десятком лежащих перед ним книг о фольклоре и оккультизме.
Часть его личной коллекции.
Он просмотрел корешки.
Английская «Из человека в зверя», французская «Ликантропия», немецкие «Вервольф» и «Об оборотнях и животных превращениях в средние века», латинские «Превращения человека в волка» и «Демонология», и многие другие...
Одна представляла особый интерес - «Индейцы верхних равнин: общие верования и мифы».
В этих книгах было всё, что ему нужно.
Всё, с помощью чего он мог одолеть зло, пришедшее в Волчью Бухту.
Клауссена не заботило, верит кто-то или нет в его версию происходящего.
Он попробовал сначала поговорить с доктором, потому что Пэрри был образованным человеком.
И в этом была его ошибка.
Теперь ему придётся охотиться на зло самому.
Внезапно дверь распахнулась.
На пороге стояла молодая женщина без одежды.
- Я чувствую себя грешницей, - произнесла она.
-22-
Шериф «Большой» Билл Лаутерс стоял на ухабистой грунтовой дороге, ведущей к церкви.
Он огляделся, достал бутылку ржаного виски, залпом допил оставшееся и отбросил бутылку в сторону.
Он вытер губы рукавом дублёнки и затаился, проверяя, есть ли кто поблизости.
Никого не было.
Ему предстояло дело с преподобным, и оно требовало уединения.