- Я в порядке, - повторил Беннет. - Наверно, всё дело в месте. Через какое-то время от него начинает тошнить: здесь нет ничего, кроме индейцев, песка и ветра. И долбанных змей.
Он вытер лоб выгоревшей на солнце банданой.
- Лучше бы эти чёртовы индейцы проводили свои грёбаные языческие обряды в другом месте.
Беннер задвинул крышку обратно на ящик и приоткрыл заднюю дверь помещения.
Ветер яростно гудел снаружи. Мужчины принялись за дело.
Лонгтри подогнал повозку к заднему входу.
Ящик весил немного, поэтому загрузить его не составило труда.
- А где ты его вообще нашёл? - шёпотом спросил Лонгтри в темноте.
- Там, на холмах, - нерешительно ответил Беннет. - На каком-то кладбище, которое краснокожие называют Лощиной Старого Бога. Там есть много чего интересного. Наверно, я единственный белый, побывавший в том жутком месте. Это древнее место. И злое, друг мой. Такое только в кошмарах можно увидеть: десять или пятнадцать виселиц с иссыхающими на ветру трупами индейцев, и у каждого такое же дьявольское лицо, как у этого старика. И такие же рожи нарисованы на скалах, черепах... Везде. Да, и скальпы. Господи, их, наверно, тысячи. Натянуты на столбах. И не свежие, а застарелые, успевшие потемнеть на солнце.
Беннет замолчал на секунду и продолжил шёпотом:
- Этот старый шаман и другие, кого я видел... Что-то с ними не так. Я слышал истории о древнем народе... Чёрт, не знаю. Но кто-то ведь научил краснокожих так снимать скальпы.
- Приятель в Тусоне говорил мне, что это начали белые, - произнёс Лонгтри.
Беннер ухмыльнулся.
- И ты в это веришь?
- Не-а. Просто упомянул.
- Если бы ты побывал в той Лощине, ты бы так не думал.
- И где это место? - спросил Лонгтри.
- Около шестнадцати километров на восток, - в глазах Беннета снова промелькнуло прежнее безумие. - Мне рассказал о нём старик из племени Кайова - то ли Охотящаяся Ящерица, то ли Скачущая Ящерица, не помню. Сейчас это был обычный пьяница, готовый душу продать за бутылку, но в прежние времена, бьюсь об заклад, он был отличным шаманом. Он называл это место Змеиными Землями. Сказал, что там есть много золота - больше, чем человек может перенести за неделю. И я купился. Старик получил за рассказ бутылку и отправил на верную смерть белого идиота, то есть, меня. Конечно, золота там не было - только скальпы, мумии и всё остальное, от чего любой здравомыслящий человек свихнётся.
Лонгтри равнодушно кивнул.
- Золото, говоришь? Может, ты плохо искал?
- Может быть. Я просто хотел убраться оттуда побыстрее. Проклятое место.
- И вместо золота ты взял с собой этого мертвеца?
Беннер отряхнул ладони о ткань брюк, словно пытаясь стереть застаревшую грязь и вонь.
- Ага. Я надеялся, что смогу продать его на каком-нибудь карнавале. Чёрт! Ветер тогда завывал жутко, я в жизни такого не слышал. И змеи, везде змеи! Свернувшиеся возле столбов со скальпами, скрывающиеся среди камней и скал... Я в жизни таких жирных гремучек не видел! Убил с десяток, но еле-еле выбрался живым из этого проклятого места.
- В этих землях полно змей, - заметил Лонгтри.
- Но не таких, друг мой, не таких, - Беннер зловеще усмехнулся. - Если бы ты их видел, заглянул в их дьявольские глаза...
- Я лучше пойду своей дорогой, - ответил Лонгтри, желая одного - убраться побыстрей из этого чёртового городка.
- Надеюсь, бог присмотрит за тобой в пути, сынок.
Лонгтри заплатил ему и отвязал своих коней.
- Удачи, - пожелал Беннер и ушёл.
Несколько индейцев наблюдали за Лонгтри и пытались рассмотреть, что у него находится под брезентом в повозке.
Джозеф положил ружьё и кольт на сидение рядом с собой.
«Если вы хотите стрельбы - вы её получите», - подумал Лонгтри.
Этот старик отправится в музей, и Лонгтри плевать - Хэллоуин у них тут или нет.
Бормотание и пение индейцев стало монотонным, многие плясали в кругу, тряся костями, талисманами с перьями и размахивая черепами.
Лонгтри направил лошадей на дорогу, по которой приехал, и подстегнул животных.
Но едва они перешли на рысь, как индейцы зашевелились.
Многие вскочили на ноги и начали размахивать ножами и ритуальными копьями.
Некоторые мужчины завыли, как безумцы, у которых по жилам течёт горячая смола.
Если бы Лонгтри прежде видел, как индейцы достигают безумной кульминации в обрядах, он бы узнал её. Но он такого раньше не видел.
Лонгтри только знал, что они стоят между ним и свободой. Между ним и его деньгами.
Он оставил их позади в облаке пыли и рассмеялся.
* * *
Это была долгая и трудная поездка среди ночи.
Где-то когда-то он свернул не туда.
Небо застилали плотные тучи, звёзд не было видно, и Лонгтри не мог ориентироваться.
Он остался наедине со своей повозкой и лежащим в ней телом.
Лошади сразу начали странно себя вести.
Они шли рывками и тащили повозку по кругу.
Даже удары хлыста не могли заставить их слушать приказы Лонгтри.
И спустя некоторое время мужчине просто пришлось их остановить.
В пустыне было холодно, одиноко и тихо, как в склепе.
Стояла тяжёлая зловещая тишина.
Казалось, сам воздух вокруг Лонгтри был странным: плотным, удушливым; его тяжело было вытолкнуть из лёгких. Словно он имел консистенцию загустевшей смазки.
Лонгтри почти мог чувствовать, как воздух остаётся на его коже тонкой плёнкой.
И пах он странно: специями, древностью и чем-то ещё.
Лонгтри спустился с повозки и не смог сориентироваться.
Лонгтри был разведчиком.
В отряде про него говорили, что Лонгтри может найти горошину в снежную бурю. Но сейчас... Он словно ослеп. Все его чувства - обычно сверхъестественно острые - сейчас молчали.
Его забросили на пустынную равнину какого-то инопланетного мира, и он остался беспомощен.
«Что же это такое? Где я?»
Вокруг было так темно, будто Лонгтри посадили в мешок из чёрного бархата и плотно зашили.
Лошади фыркали, ржали и перебирали копытами.
Лонгтри никогда не чувствовал ничего подобного: по коже побежал холодок, а сердце словно сжали ледяными тисками.
Ему хотелось бежать без оглядки.
Что-то глубоко внутри него требовало этого, истошно вопило в голове: «Беги! Беги, чёртов глупец! Убегай, пока ещё можешь! До того, как...»
Ветер начал завывать сильнее, добавляя проблем с ориентацией.
Дыхание Лонгтри казалось громким, почти оглушающим.
Гул ветра стал тише, протяжнее, и от этого у Лонгтри вдоль позвоночника побежали мурашки.
Звук был далёким, но с каждой секундой всё приближался и напоминал по звучанию сотни бормочущих в унисон голосов, идущих со всех сторон.
Лонгтри издал придушенный вопль и выхватил кольт.
Скалы и горные пики вокруг него, казалось, становились всё выше и выше, поднимались к небу и... и загибались кверху, сжимались, как пальцы в кулаке, пытаясь удержать внутри Лонгтри.
Ветер превратился в бурю. Порывы поднимали с земли пыль, песок и мелкие камешки, которые скрипели на зубах и заставляли Лонгтри зажмуривать глаза.
И со всех сторон продолжали эхом разноситься бормочущие голоса, шепчущие его, Лонгтри, имя.
И всё это превратилось в настоящую песчаную бурю, которая хлестала, и выла, и громила всё на своем пути.
Откуда-то появился тусклый свет, в котором мелькали мрачные, сюрреалистичные формы и фигуры.
Лонгтри упал на колени рядом с повозкой и натянул шейный платок на глаза. Так было надо. По другому было нельзя.
Потому что теперь песок стал обретать человеческие формы, которые тянулись к Лонгтри и хватали его.
Повозка закачалась под порывами ветра.
Лонгтри держался за неё, полагая, что это его единственная связь с реальностью.
Ветер немного поутих, и сквозь слезящиеся прищуренные глаза Лонгтри больше не видел фигур... Кроме одной.