-- Подумай над моими словами, если решишься, то возвращайся когда стемнеет. От машины избавься. Искать тебя станут, а мне лишние проблемы ни к чему. И так, теперь ступай, говорю...
Проводив до выхода, затворила за мной калитку.
"Братан, заводи тачку, погнали! Нах... отсюда".
"Браток" был все еще рядом. Советчик долбанный!
"Пошел вон, гад!"
"Изгнав беса", сел в машину. И куда теперь? К кому еще обратиться со своими бедами? Поехать к маме и сказать, что ее сынок стал вампиром. Не переживет. Да и помочь не сможет!
Выехал на дорогу. Может к Богу? Тут недалеко Кочубеевская церковь.
Мы часто вспоминаем о Боге в критические минуты, когда нужна помощь и поддержка. Пословица не случайно гласит: "Пока гром не грянет, мужик не перекрестится". Вот он, гром, пора креститься.
Машину оставил, не доезжая до храма. Подхожу, склонив голову и опустив смиренно глаза, как-то примет Господь новоиспеченного вампира?
У входа, как положено, перекрестился. Внутри церкви полумрак, возле икон мерцают несколько свечей. Раньше, войдя в храм Божий, ощущал ауру святости. В глазах Иисуса видел понимание, доброту... и, наверное, прощение. Сейчас же, в душе пустота. Теперь я здесь чужой. Незваный и нежеланный гость.
Купил большую восковую свечу. Подошел к иконе с изображением лика Спасителя. Читаю шепотом "Отче Наш". Слова падают в никуда, словно в бесконечную бездну. Но главное, нет отклика в душе. "Нет, не верую! Не приемлю незаслуженную кару. Зря пришел!"
Покрутил в руках бесполезную свечу. Все же зажег и поставил рядышком с другими. Несколько раз мигнув, она погасла. "Наверное, сквозняк. Да какая теперь разница! Прочь отсюда. Глафира мне сказала ясно, что я не человек! А посему делать в храме Божьем мне нечего".
Есть еще один верный способ на время забыть о проблемах, это водка. Не могу сказать, что я особый приверженец, но при случае "могём". Тем более что до вечера время еще есть. То, что вернусь к тетушке, уже решил. И будь, что будет! Другого выхода все равно не вижу.
Ну а пока, лучшего места, чем "Шинок" в Пронях у пана Головы и не придумать.
В Пронях не раз бывал, как оказалось, безнадежно влюбленный в мою прапрабабку Николай Васильевич Гоголь. Здесь у него родилась идея бессмертных "Вечеров на хуторе близ Диканьки".
Через полчаса уже въезжал на стоянку. Свободные места сегодня есть. Кроме моей машины еще "Мерс" и "девятка". Время раннее, да и день рабочий. Машину запирать не стал, только дверцу прикрыл. Если кто надумает угнать, не беда. "Возьму" ту, которая приглянется. Вот хотя бы "Мерс".
Прошел по деревянным мосткам на "Гоголевский хутор". Возле шинка чучела волов запряженных в телегу, наполненную глиняной посудой. По лужайке, весело гогоча над неудачником-вампиром, вытянув длинные шеи, гордо прохаживаются "мечта Паниковского", жирные гуси. Неподалеку мирно пощипывают еще зеленую сочную травку козы и лошади. Важно выставив напоказ красный гребень, красавец петух недоброжелательно взирает на гостя, распугавшего его хохлаток. За шинком хаты под камышом и шалаши. За ними мостик через речушку, ведущий в беседку посреди небольшого островка. Туда я попросил принести заказ: бутылку Nemiroff-штоф, соленья, вареники с капустой и мясом.
Чем не прощанье с родным миром? Облокотившись на металлические перила, задумчиво разглядываю окрестности. Пруд окружает лиственный лес. Несколько деревьев, словно решив искупаться, "зашли по колено" в воду, да так и застыли. Листья на них усохли, осыпались. Другие, вовремя "остановившиеся" у кромки воды по-прежнему свежие и зеленые. На них осень лишь кое-где нанесла первые желтые мазки. Легкий ветерок, ласково перебирая листочки, шумит в кронах деревьев. Вездесущие воробьи и еще какие-то пичуги весело чирикают, перепрыгивая с ветки на ветку. Воздух наполнен запахом влаги, зелени, грибов и гарью вчерашнего костра. По голубому небу неспешно плывут белые, кудрявые облака.
-- Ваше замовлення. Смачного, пане. -- Произнесла, стройная официантка в национальном костюме, коралловых бусах и красивых красных сапожках, ставя на стол поднос с едой и напитками. Доброжелательная улыбка освещает юное лицо.
"Чорн╕╖ брови, кар╕╖ оч╕". -- Сразу всплыли в мозгу слова известной украинской песни, -- Хороша, ни чего не скажешь."
-- Спасибо, милая...
Наливаю граненый стаканчик водки и выпиваю единым духом. Взяв пальцами с глиняной расписной тарелки щепотку квашеной капусты с яблоками и клюквой, отправляю в рот. Кисло-сладкая, сочная она вкусно хрустит на зубах. Прикрыв глаза, наслаждаюсь послевкусием. Следующий гранчак под соленый огурчик и кусочек белого с розоватой прорезью сальца. Занюхав черным хлебом, подошел к перилам.
В прозрачной воде резвится стайка маленьких рыбешек. Бросил кусочек ржаного хлеба, затем еще. Собравшись вокруг нежданного дармового угощения, они устроили бурное пиршество. Неожиданно нахлынули воспоминания: две рыбки плавают в литровой банке. Поймал я их под мостом, куда меня, восьмилетнего пацана, после долгих просьб привезла мать. А вот они уже вверх брюшком, еле шевелят плавниками.
"-- Мам, почему рыбки умирают? Я ведь их не обижал.
-- Им, сынок, не хватает воздуха и свободы.
-- А если отвезти обратно и выпустить в речку?
-- Уже поздно, не успеешь.
-- Мам, а люди тоже так?
Какое-то время она молчит, думает, как правильно ответить.
-- Люди живучей, умеют долго терпеть, привыкают, приспосабливаются, но, сынок, без воздуха и свободы они тоже умирают.
-- Мам, и я умру?
Она крепко прижимает меня к груди, целует в лоб, ерошит пальцами волосы, дрогнувшим голосом успокаивает.
-- Ну что ты говоришь, Лешенька? Ты будешь долго-долго и счастливо жить...
Секция восточных единоборств. Следуя общей моде, я тоже занимался каратэ.
-- Пора учиться быть мужчиной и терпеть боль. В жизни всякое бывает, так говорил отец".
Но на первом же соревновании я получил сотрясение мозга, неделю провалялся в больнице и еще две дома. На этом школа мужества завершилась. Помню, как мама тихо плакала у больничной койки. Тогда поклялся, что никогда больше не стану причиной ее слез. Сколько раз после нарушал эту клятву? Не счесть. Если сейчас исчезну, то она не переживет.
Глафира говорит: "другой мир", у тебя -- "сила". Сумасшествие, бред! Да не чувствую я никакой "силы". Может в нашем роду наследственная шизофрения и ее проявлений так опасалась мать? И все произошедшее со мной лишь галлюцинации?
"Да! Да, браток! Внатуре галюны! Беляк у тебя! Давай, накати пару стаканов, глядишь и попустит. Херней маешься. Закажи лучше еще водяры. Девка носит клевая. Нам же теперь никто не откажет. Давай поставим раком, здесь, прямо у перил, юбку задерем, а ты пока рыбками полюбуешься. Да не будь жлобом!"
"Опять это "мохнатое" рыло. И угораздило же сожрать идиота. Теперь что, всю жизнь с ним, паскудником, таскаться?"
Погоняв галюны, в смысле братка, снова присел к столу. Выпил водки, съел остывшие, но все еще мягкие и пушистые вареники. Задумался.
"А ведь "кореш" во многом прав: официантка мне не откажет, как и никто другой. Стоит лишь заглянуть поглубже, туда, где бьет источник жизненной силы. Не только не откажет, но и помнить не будет. Стоит только захотеть. Вот она "сила", о которой говорила Глафира. А цена, какова? Со временем вернутся "холод" и "голод". Придется снова охотиться, убивать. К "братку" добавятся новые "попутчики". И так раз за разом, пока окончательно не свихнусь и не превращусь в монстра. Если раньше не явятся каратели, "фагоциты". "Казнят", словечко-то какое подобрала! Хоть и не лежит душа возвращаться к тетушке, но придется. Альтернативы нет".
Допил бутылку, закусывая капустой и огурцами. Алкоголь на меня почти не подействовал. Разве так, чуть-чуть.