Вопервыхъ, мистеръ Годфрей превосходилъ его ростомъ. Онъ былъ свыше шеста футовъ; цвѣтъ кожи бѣлый, румяный; гладкое, круглое лицо всегда выбрито, словно ладонь; цѣлая масса чудныхъ, длинныхъ волосъ льнянаго цвѣта небрежно закинутыхъ на затылокъ. Но зачѣмъ я стараюсь описать эту личность? Если вы когда-нибудь подписывались въ обществѣ дамскаго милосердія въ Лондонѣ, такъ вы не хуже меня знаете мистера Годфрея Абльвайта. Онъ былъ законовѣдъ по профессіи, дамскій угодникъ по темпераменту, и добрый Самарянинъ по собственному избранію. Женская благотворительность и женская нищета ничего бы не подѣлали безъ него. Материнскія общества заключенія бѣдныхъ женщинъ, Магдалинины общества спасенія бѣдныхъ женщинъ, хитроумныя общества помѣщенія бѣдныхъ женщинъ на должности бѣдныхъ мущинъ и предоставленія послѣднимъ самимъ о себѣ заботиться, — всѣ считали его вице-президентомъ, экономомъ, докладчикомъ. Гдѣ только столъ съ женскимъ комитетомъ, держащимъ совѣтъ, тамъ и мистеръ Абльвайтъ со шляпой въ рукѣ сдерживаетъ пылъ собранія и ведетъ бѣдняжекъ по терніямъ дѣловой тропинки. Мнѣ кажется, что это былъ совершеннѣйшій изъ филантроповъ (съ небольшимъ состояніемъ), какихъ когда-либо производила Англія. Изъ спикеровъ на митингахъ милосердія не легко было найдти ему ровню по умѣнью выжать слезы и деньги. Онъ былъ вполнѣ общественный дѣятель. Въ послѣднюю побывку мою въ Лондонѣ, миледи дала мнѣ два билета. Она отпустила меня въ театръ посмотрѣть на танцовщицу, производившую фуроръ, и въ Экстеръ-Галлъ послушать мистера Годфрея. Артистка исполняла свое съ оркестромъ музыки. Джентльменъ исполнялъ свое съ носовымъ платкомъ и стаканомъ воды. Давка на представленіи ногами. То же самое на представленіи языкомъ. И при всемъ томъ добродушнѣйшее существо (я разумѣю мистера Годфрея), простѣйшій и милѣйшій человѣкъ изъ всѣхъ вами виданныхъ. Онъ всѣхъ любилъ и всѣ его любила. Какіе же могъ имѣть шансы мистеръ Франклинъ, — да и вообще кто бы то ни было, при самой лучшей репутаціи и способностяхъ, — противъ такого человѣка?
Четырнадцатаго числа отъ мистера Годфрея полученъ отвѣтъ.
Онъ принималъ приглашеніе миледи съ середы (дня рожденія) и до вечера пятницы, когда обязанности по женскому милосердію заставятъ его вернуться въ городъ. Въ письмѣ были и стихи на торжество, которое онъ такъ изысканно назвалъ днемъ «происхожденія на свѣтъ» своей кузины. Мнѣ передавали, что миссъ Рахиль, присоединясь къ мистеру Франклину, смѣялась надъ этими стихами за обѣдомъ, а Пенелопа, будучи на сторонѣ мистера Франклина, съ торжествомъ задала мнѣ вопросъ, что я объ этомъ думаю.
— Миссъ Рахиль такъ провела васъ, что ты, душечка, можетъ-быть, а не разберешь чѣмъ тутъ пахнетъ, отвѣтилъ я. Но мой носъ не такъ податливъ. Подожди, что будетъ, когда, вслѣдъ за стихами мистера Абльвайта, явится самъ мистеръ Абльвайтъ.
Дочь моя возразила, что мистеръ Франклинъ можетъ еще пріударить и попытать счастья прежде чѣмъ за стихами прибудетъ самъ поэтъ. Въ пользу этого воззрѣнія, надо сознаться, говорило то, что не было такого средства, котораго бы мистеръ Франклинъ не попробовалъ, чтобы добиться благосклонности миссъ Рахили. Будучи однимъ изъ самыхъ закоснѣлыхъ курильщиковъ, которые мнѣ попадались, онъ отказался отъ сигары, потому что она сказала разъ, что терпѣть не можетъ ея запаха, которымъ продушено его платье. Послѣ такой самоотверженной попытки онъ такъ дурно спалъ, за лишеніемъ привычнаго, успокоительнаго дѣйствія табаку, и каждой утро являлся такимъ растерянно-измученнымъ, что миссъ Рахиль сама просила его приняться за сигары. Такъ нѣтъ! Онъ ужь не примется болѣе за то, что доставляетъ ей хоть минутное неудовольствіе; онъ рѣшился побороть привычку и рано или поздно возвратить себѣ сонъ одной силою терпѣливаго выжиданья. Подобная преданность, скажете вы (какъ внизу нѣкоторые и говорила), не могла не произвесть надлежащаго дѣйствія на миссъ Рахиль, преданность, подогрѣваемая къ тому же ежедневными декоративными работами надъ дверью. Все такъ, но у нея въ спальнѣ былъ фотографическій портретъ мистера Годфрея, представленнаго говорящимъ рѣчь на публичномъ митингѣ, причемъ вся фигура его являлась погашенною дыханіемъ собственнаго краснорѣчія, а глаза самымъ восхитительнымъ образомъ такъ и выколдовывала деньги изъ вашего кармана. Что вы на это скажете? Каждое утро, какъ говорила мнѣ Пенелопа, нарисованный мущина, столь замѣтный для прекраснаго пола, смотрѣлъ какъ Рахиль чесала свои волосы. Мое мнѣніе таково, что онъ гораздо лучше пожелалъ бы смотрѣть на это не картиной, а живымъ человѣкомъ.