V
По уходе Розанны, я прежде всего приступил к третьей попытке приподняться с песку. Но мистер Франклин остановил меня.
— Это мрачное убежище имеет свои преимущества, — сказал он. — Мы может быть уверены, что здесь никто нам не помешает. Останьтесь на своем месте, Бетередж, мне нужно поговорить с вами.
Между тем как он говорил, я не опускал с него глаз, стараясь отыскать в сидевшем подле меня мужчине сходство с тем мальчиком, которого я знавал когда-то. Но мужчина решительно сбивал меня с толку. Я мог бы до утра смотреть на мистера Франклина, а все не пришлось бы мне увидать его детских розовых щечек, его нарядной маленькой курточки. Он был теперь бледен, а нижняя часть лица его, к величайшему моему удивлению и разочарованию, покрылась вьющеюся темною бородой и усами. Живая развязность его манер была, конечно, весьма привлекательна, но ничто не могло сравниться с его прежнею грациозною непринужденностью.
Вдобавок он обещал быть высоким и не сдержал своего обещания. Правда, он имел красивую, тонкую и хорошо сложенную фигуру, но рост его ни на один дюйм не превышал того, что обыкновенно зовут средним ростом. Короче сказать, он был неузнаваем. Время все изменило в нем, пощадив только его прежний открытый, светлый взгляд. По нему только и узнал я наконец прежнего любимца, и уж дальше не пошел в своих исследованиях.
— Добро пожаловать в родное гнездышко, мистер Франклин, — сказал я. — Тем приятнее вас видеть, сэр, что вы несколькими часами предупредили ваши ожидания.
— Мне нужно было поторопиться, — отвечал мистер Франклин. — Я подозреваю, Бетередж, что в эти последние три или четыре дня за мной присматривали и следили в Лондоне; и потому, желая ускользнуть от бдительности одного подозрительного иностранца, я, не дожидаясь послеобеденного поезда, приехал с утренним.
Слова эти поразили меня. Они мигом напомнили мне трех фокусников и предположение Пенелопы, будто они злоумышляют против мистера Франклина Блека.
— Кто же следил за вами, сэр, и с какою целью? — спросил я.
— Раскажите-ка мне о трех индийцах, которые приходили сюда нынче, — сказал мистер Франклин, не отвечая на мой вопрос. — Легко может быть, Бетередж, что мой незнакомец и ваши три фокусника окажутся принадлежащими к одной и той же шайке.
— Как это вы узнали, сэр, о фокусниках? — спросил я, предлагая ему один вопрос за другим, что, сознаюсь, обличало во мне весьма дурной тон; но разве вы ждали чего-нибудь лучшего от жалкой человеческой природы, читатель? Так будьте же ко мне снисходительнее.
— Я сейчас видел Пенелопу, — отвечал мистер Франклин, — она-то и рассказала мне о фокусниках. Ваша дочь, Бетередж, всегда обещала быть хорошенькою и сдержала свое обещание. У нее маленькая ножка и маленькие уши. Неужели покойная мистрис Бетередж обладала этими драгоценными прелестями?
— Покойная Бетередж имела много недостатков, сэр, — отвечал я. — Один из них (с вашего позволения) состоял в том, что она никаким делом не могла заняться серьезно. Она была скорее похожа на муху, чем на женщину, и ни на чем не останавливалась.
— Стало быть, мы могли бы сойтись с ней, — отвечал мистер Франклин. — Я сам не останавливаюсь ни на чем. Ваше остроумие, Бетередж, не только ничего не утратило, но, напротив, выиграло с летами. Правду сказала Пенелопа, когда я просил ее сообщить мне все подробности о фокусниках: «Спросите лучше у батюшки, он расскажет вам лучше меня», — отвечала ваша дочь, «он еще удивительно свеж для своих лет и говорит как книга». Тут щеки Пенелопы покрылись божественным румянцем, и несмотря на все мое уважение к вам, я не мог удержаться, чтобы… — догадывайтесь сами. Я знал ее еще ребенком, но это не уменьшает в моих глазах ее прелестей. Однако, шутки в сторону. Что делали тут фокусники?
Я был недоволен своею дочерью, не за то, что она дала мистеру Франклину поцеловать себя, — пусть целует сколько угодно, — а за то, что она вынуждала меня повторять ему ее глупую историю о фокусниках. Нечего делать, нужно было рассказать все обстоятельно. Но веселость мистера Франклина мгновенно исчезла. Он слушал меня, насупив брови и подергивая себя за бороду. Когда же я кончил, он повторил вслед за мной два вопроса, предложенные мальчику главным магиком, и повторил, очевидно, для того, чтобы лучше удержать их в своей памяти.