Тут (как мне показалось) ум мой осветился дивною, заморскою новостью.
— Знаю! — сказал я, — значит, цена-то камня понизится, а таким образом плуты останутся в дураках.
— И похожего ничего нет! — сказал мистер Франклин, — я справлялся об этом. Надтреснутый алмаз в отдельных камнях будет стоить дороже теперешнего, по той простой причине, что из него выйдет пять-шесть превосходных бриллиантов, которые в итоге выручат больше, нежели один крупный камень, но с изъяном. Если бы целью заговора была кража в видах обогащения, то распоряжение полковника делали алмаз еще дороже ворам. Выручка была бы значительнее, а сбыт на рынке несравненно легче, если б алмаз вышел из рук амстердамских мистеров.
— Господи Боже мой, сэр! — воскликнул я, — в чем же наконец состоял заговор?
— Это заговор индийцев, которые первоначально владели сокровищем, — сказал мистер Франклин, — заговор, в основание которого легло какое-нибудь древнеиндийское суеверие. Вот мое мнение, подтверждаемое семейным документом, который в настоящее время находится при мне.
Теперь я понял, почему появление трех индийских фокусников в нашем доме представилось мистеру Франклину таким важным обстоятельством.
— Нет нужды навязывать вам мое мнение, — продолжал мистер Франклин, — мысль о нескольких избранных служителях древнеиндийского суеверия, посвятивших себя, несмотря на всю трудность и опасности, выжиданию удобного случая для возвращения себе священного камня, кажется мне вполне согласною со всем тем, что нам известно о терпении восточных племен и влиянии восточных религий. Впрочем, во мне сильно развито воображение; мясник, хлебник и сборщик податей не представляются моему уму единственно правдоподобными, действительными существованиями. Цените же мою догадку относительно истинного смысла этого дела во что угодно, и перейдем к единственно касающемуся нас, практическому вопросу: не пережил ли полковника этот заговор насчет Лунного камня? И не знал ли об этом сам полковник, даря его ко дню рождение своей племяннице?
Теперь и начинил понимать, что вся суть была в миледи и мисс Рэйчел. Я не проронил ни словечка из всего им говоренного.
— Узнав историю Лунного камня, — сказал мистер Франклин, — я не так-то охотно брался за доставку его сюда. Но приятель мой, адвокат, напомнил мне, что кто-нибудь обязан же вручить кузине ее наследство, и следовательно я могу сделать это не хуже всякого другого. После того как я взял алмаз из банка, мне чудилось, что на улице за мной следит какой-то темнокожий оборванец. Я поехал к отцу, чтобы захватить свой багаж, и нашел там письмо, сверх ожидания задержавшее меня в Лондоне. Я вернулся в банк с алмазом и кажется опять видел этого оборванца. Сегодня поутру, взяв опять алмаз из банка, я в третий раз увидал этого человека, ускользнул от него, и прежде чем он снова напал на мой след, уехал с утренним поездом вместо вечернего. Вот я здесь с алмазом, в целости и сохранности, — и что же я узнаю на первых порах? Слышу, что в дом заходило трое бродяг индийцев и что приезд мой из Лондона и нечто, везомое мною, главная цель их розысков. Не стану тратить слов и времени на то, как они лили мальчику в горсть чернила и заставляли его смотреть в них, не увидит ли он вдали человека, который что-то везет в своем кармане. Эта штука (часто виданная мною на Востоке), по нашему с вами понятию, просто фокус-покус. Вопрос, который нам предстоит теперь решить в том: не ошибочно ли я приписываю значение простому случаю? И точно ли есть у нас доказательства, что индийцы следят за Лунным камнем, с той минуты как он взят из банка?
Ни я, ни он, казалось, и не думали заниматься этою частью исследований. Мы глядели друг на друга, потом на прилив, тихо набегавший, выше, а выше, на зыбучие пески.
— О чем это вы задумались? — вдруг сказал мистер Франклин.
— Я думал, сэр, — ответил я, — что хорошо бы зарыть алмаз в песчаную зыбь и порешить вопрос таким образом.
— Если вы уж залучили стоимость его к себе в карман, — ответил мистер Франклин, — так объявите, Бетередж, и по рукам!
Любопытно заметить, как сильно облегчает легкая шутка самое тревожное состояние ума. Мы в то время открыли неисчерпаемый родник веселости в мысли о побеге с законною собственностью мисс Рэйчел и о том, в какие страшные хлопоты мы впутаем мистера Блека, как душеприказчика, хотя ныне я решительно отказываюсь понять, что в этом было смешного. Мистер Франклин первый свернул разговор к настоящей его цели. Он вынул из кармана пакет, вскрыл его и подал мне заключавшуюся в нем бумагу.
— Бетередж, — сказал он, — ради тетушки, надо рассмотреть вопрос о том, с какою целью полковник оставил племяннице это наследство. Вспомните, как леди Вериндер обращалась с братом с самого возвращение его в Англию и до той поры, когда он сказал вам, что попомнит день рождения своей племянницы. Прочтите-ка вот это. Мистер Франклин дал мне выписку из завещания полковника.