— Душа моя, твой индийский шкафчик не запирается!
— Боже мой, мама! — вскричала мисс Рэчел. — Да разве мы в гостинице, разве у нас в доме есть воры?
Не обращая внимания на этот причудливый ответ, миледи пожелала джентльменам доброй ночи, потом повернулась к мисс Рэчел и поцеловала ее.
— Почему бы тебе не отдать на сохранение мне твой алмаз? — спросила она.
Мисс Рэчел приняла эти слова так, как приняла бы десять лет назад предложение расстаться с новой куклой.
Миледи поняла, что ее в этот вечер не уговорить.
— Приходи ко мне утром, Рэчел, как только встанешь, — сказала она, — я тебе кое-что расскажу.
С этими словами миледи медленно вышла из комнаты, глубоко задумавшись, и, по всей вероятности, не очень довольная направлением, какое приняли ее мысли.
Вслед за нею простилась и мисс Рэчел. Сперва она пожала руку мистеру Годфри, который стоял на другом конце залы, разглядывая картину на стене. Потом вернулась к мистеру Фрэнклину, все еще молча и утомленно сидевшему в углу.
О чем они говорили между собой, я не могу сказать. Но, стоя возле большой дубовой рамы, в которую вделано зеркало, я увидел в нем, как она, прежде чем уйти спать, украдкой вынула из-за корсажа медальон, подаренный ей мистером Фрэнклином, и показала ему с улыбкой, конечно означавшей нечто не совсем обыкновенное. Это обстоятельство несколько поколебало мою прежнюю уверенность, и я начал думать, что, может быть, Пенелопа права насчет чувств ее барышни.
Как только мисс Рэчел перестала ослеплять его зрение, мистер Фрэнклин приметил и меня. Всегда переменчивый, он успел уже изменить свое мнение об индусах.
— Беттередж, — сказал он, — я почти готов допустить, что придал слишком большое значение словам мистера Мертуэта, когда мы разговаривали в саду. Как знать, не угостил ли он нас россказнями, которыми так любят щегольнуть путешественники? Неужели вы в самом деле намереваетесь спустить собак с цепи?
— Я сниму с них ошейники, сэр, — ответил я, — и дам им вволю побегать ночью, если они учуют чужой след.
— Ну хорошо, — сказал мистер Фрэнклин. — Завтра посмотрим, что нам делать дальше. Я вовсе не собираюсь пугать тетушку, Беттередж, без серьезной причины. Спокойной ночи!
Он казался таким утомленным и бледным, когда кивнул мне головой и взял свечу, чтобы идти наверх, что я осмелился посоветовать ему выпить на ночь бренди с содой. Мистер Годфри, подошедший к нам из другого конца комнаты, поддержал меня. Он самым дружеским образом стал уговаривать мистера Фрэнклина выпить чего-нибудь, прежде чем лечь спать.
Я упоминаю об этом обстоятельстве потому, что после всего виденного и слышанного мной в этот день мне было приятно заметить, что оба наши джентельмена по-прежнему находятся в хороших отношениях. Их словесная битва (слышанная Пенелопой в гостиной) и соперничество за благосклонность мисс Рэчел, по-видимому, не привели к серьезной размолвке. Но ведь оба они были хорошего характера и люди светские. А люди высокого звания имеют то достоинство, что никогда так не вздорят между собой, как люди незнатные.
Мистер Фрэнклин отказался от бренди и пошел наверх с мистером Годфри, так как комнаты их были рядом, но, вероятно, на площадке кузен уговорил его или, по обыкновению, у него изменилось настроение.
— Может быть, мне и захочется выпить ночью, — крикнул он, — пришлите-ка мне в комнату бренди!
Я послал Самюэля с бренди и водой, а потом вышел снять ошейники с собак. Обе они чуть не сошли с ума от удивления, что их выпустили в такую пору ночи, и прыгали на меня, как щенки. Однако дождь скоро охладил их пыл; они полакали немножко воды и вползли назад в свою конуру. Возвращаясь домой, я приметил на небе признаки, предвещавшие перемену погоды к лучшему, однако пока дождь лил по-прежнему и под ногами хлюпала грязь.
Мы с Самюэлем обошли весь дом и, по обыкновению, заперли все двери. На этот раз я все осмотрел сам и нив чем не положился на своего помощника. Все было крепко-накрепко заперто, когда наконец я улегся в постель в первом часу ночи и дал отдохнуть своим старым костям.
Должно быть, хлопоты этого дня были мне не под силу.
Как бы то ни было, но я заразился болезнью мистера Фрэнклина в эту ночь. Солнце уже всходило, когда я наконец заснул. Все время, пока я не спал, в доме было тихо, как в могиле. Не слышалось ни малейшего звука, кроме шума дождя и шелеста ветра в деревьях, поднявшегося к утру.
В половине восьмого я проснулся и открыл окно. День был прекрасный, солнечный. Часы пробили восемь, и я вышел, чтобы снова посадить собак на цепь, когда услышал позади себя на лестнице шелест женских юбок.