А фатальной ошибкой императора стала четвертая жена, прекраснейшая из девушек королевства Тысячи островов в западном океане. Не каждый монарх мог позволить себе брак по любви. Завоеватель мог. Так ему казалось до первой брачной ночи.
«Понял ли ты, что разделил ложе с нелюдью? С ненасытной темной дарэйли, с рабыней, побывавшей под всеми иерархами западного Сферикала?» – усмехнулся про себя Сьент, перелистывая пожелтевшие страницы дневника.
Закат Ионта был стремительным и мучительным. Уже через год от могучего мужчины, способного свалить ударом быка, осталась блеклая тень. Власть ускользнула из его рук в руки тестя его прекрасной жены – западного Гончара, как прекрасно знали восточные, – а необъятная Империя стала сырьевым придатком островного королевства.
И тогда в игру вступил Сьент, следивший за ненавистным императором из глубин пещеры в Золотых горах. Тогда он еще не был Верховным жрецом Эйне, бога Сущего, но весь план по превращению хищного Ардонского Льва в покорного ягненка целиком принадлежал ему.
Посланники Восточного Сферикала договорились, наконец, с Ионтом, напуганным и стремительной старостью, и женщиной, пившей его жизненные силы на супружеском ложе. Предложение, которое десятки лет отвергал гордый монарх, было принято: он принес кровную клятву верности восточным Гончарам и стал неофитом культа Эйне.
На следующий же день юную императрицу во время охоты растерзал чудовищный зверь. Вместе с ее западным хозяином. И вся Империя легла под восточный Сферикал. Тогда казалось – надолго легла, и весь мир вслед за ней ляжет. Отличная была операция. Терпеливые восточные жрецы утерли нос западным, выхватив из их жадных лап созревший плод. Оказалось – на жалких восемь лет.
Надо же быть таким идиотом, как Ионт, чтобы все испортить в последний момент неудачным ритуалом!
Вспоминая, Сьент опять испытал прилив ярости и досады. Двадцать с лишним лет тончайшей кропотливой работы Сферикала – псу под хвост! Дождаться, когда тонко направляемый Ионт завоюет для них страны и народы, напугать до полусмерти стремительной старостью, а для этого заставить действовать Западный Сферикал, соблазнив легкой добычей роскошного плода, якобы не интересующего Восток, ушедший в постижение высших материй. Обойти извечных островных соперников и, явившись императору в роли спасителя, сорвать плод самим – и все, все напрасно!
Но для Сьента главным было даже не это. Мучительным, до зубовного скрежета, разочарованием стало то, что он так и не посмотрел в глаза умирающего Ионта – вот что заставляло Верховного и десять лет спустя скрежетать зубами.
Столько лет мечтать о том, чтобы в миг смерти Завоевателя сказать ему в глаза: «Узнаешь меня, Ионт? Я жив. И я все отнял у тебя. Я, невидимый, дергал тебя за ниточки, как деревянную куклу. Я». И допустить, чтобы лютый враг ушел, так и не узнав, кто и почему сжег его жизнь. Последний удар, сделавший бы месть Сьента совершенной, у него кто-то украл.
Кто смог? Кто посмел? Слишком странные обстоятельства окружали ту трагедию, и слишком не понравилось Сьенту открывшееся ему тогда в подземном святилище, когда он примчался, узнав о смерти Ионта. И разгадка до сих пор не найдена! И ключ к разгадке – исчезнувший в Лабиринте дарэйли, один из «сыновей» Ионта.
Верховный так яростно перевернул страницу, что порвал.
Этот легкий шум породил слабое эхо за спиной – шорох, донесшийся из-за тканевой ширмы, перегородившей шатер надвое. Жрец не стал оборачиваться, но немедленно развеял светящийся магический полог, запалив вместо него обычную свечу, сосредоточенно свел брови, а уголки его тонких губ тронула улыбка.
Черноволосая, ослепительно красивая девушка, появившаяся из-за ширмы, старалась не дышать и кралась на цыпочках. Но жрец чувствовал каждое ее движение, как простой гончар чувствует движение глины под его пальцами, когда крутится круг.
Кстати, о круге. Заметив трупики насекомых, девушка становилась, подобрала подол длинной льняной рубашки, не решаясь перешагнуть через смертную полосу.
Сьент едва сдержал порыв все-таки оглянуться и полюбоваться на эффект. Наверняка ее синие глаза под густыми ресницами стали огромными, алые губы жалобно округлились, на белом личике – неподражаемая брезгливо-сочувственная гримаса, и его рабыня решает: то ли в обморок упасть, то ли продолжить коварное покушение на Гончара.
Победило коварство. Девушка осторожно переступила ободок на полу и накрыла ладошками глаза Сьента.
– Попался! – ликующий шепот.
– Почему ты без перчаток, Мариэт? – нахмурился он. – Я запретил тебе их снимать!