В тот момент, когда колеса аппарата оставили землю, ирландец почувствовал, что уже находится на половине дороги в рай. Он летел все вверх и вверх, перестав отдавать себе отчет в пространстве и времени. Вокруг него реяли бипланы с операторами кинемокомпании.
Мориарти понятия не имел о том, как он выпрыгнет из своей машины, когда настанет критический момент; но это его ничуть не беспокоило.
Вдруг что-то треснуло…
Прежде, чем он успел дернуть или нажать — согласно полученным внизу указаниям — тот или иной рычаг, аппарат нырнул носом, перевернулся в воздухе и разломился пополам.
Безопасные ремни действовали в совершенстве. Мориарти стремглав полетел вниз рядом с вертящимися остатками своей машины.
В первые моменты он испытывал ощущение стрелы, пущенной из лука. Ветер шумел в его ушах. Он удивлялся, как много времени отделяет его от вечности, так как каждая секунда ему казалась целым столетием. Внезапно шум воздуха прекратился. Жилет раздулся до чрезвычайности, широко оттопырив ирландцу руки. Затем последовало колебание, завертевшее его кругом, во время которого ему представился случай бросить взгляд на землю. Внизу шумела огромная толпа жестикулирующих зрителей, переполнивших аэродром.
Астраген начал свою работу, но Мориарти опасался, что газ слишком поздно пришел к нему на помощь, и подумал, что будет, если придется упасть в самую гущу зрителей? Справа послышался странный звук, похожий на карканье грачей. Оглянувшись с большим трудом, ирландец увидел аэроплан с оператором, который, как сумасшедший, вертел ручку своего съемочного аппарата. Чем ниже спускался Мориарти, тем более замедлялась скорость падения. Перекувырнувшись еще раз, он увидел под собой аэродром на расстоянии не более ста футов. Ему показалось, что он падает со скоростью миллиона миль в секунду. Он зажмурил глаза и, будучи истинным оптимистом, надеялся на самое лучшее. Вдруг раздался какой-то треск и звук разбитого стекла…
Мориарти с любопытством открыл глаза: он оказался на крыше оранжереи, стоявшей на южном конце аэродрома. Но толчок освободил газ из запасного флакона, и жилет, получив способность парить в воздухе, понес ирландца прямо к звездам! В первый момент он был совершенно ошеломлен…
Вдруг между ним и небом мелькнула какая-то огромная тень, и снова поблизости послышался шум, похожий на карканье грачей.
Стараясь обернуться и посмотреть на своего преследователя, Мориарти услышал окликавший его человеческий голос, ставший тонким, пронзительным благодаря разреженной атмосфере.
— Великолепно, старина! — пищал он. — Только ради Бога, старайтесь задержаться подольше!
Мориарти дышал с трудом. Он бешено напрягал все силы, точно приколотый майский жук, тщетно стараясь повернуться в ту или другую сторону. Тяжесть ног удерживала его в вертикальном направлении, вздувшийся жилет широко оттопыривал руки. Голова кругом была закрыта краями раздутого жилета, так что перед ирландцем открывалось весьма небольшое поле зрения, направленное в ту сторону, куда он поворачивался головой. Между тем, поднялся легкий ветер и понес его прямо на высокую фабричную трубу, о которую, казалось, он должен был неминуемо разбиться насмерть.
Он начал прилагать бешеные усилия, чтобы миновать трубу, в то время как зрители внизу, не понимая трагического характера его маневров, испускали ликующие крики. В то время, когда смерть казалась почти неизбежной, ветер поднял его на несколько футов вверх. Вместо того, чтобы попасть прямо в середину огромной трубы, Мориарти лишь слегка коснулся ее края и тотчас же был охвачен и полузадушен черными сернистыми парами, вырывавшимися из недр фабричной трубы.
За этими черными облаками носились на аэропланах отважные кинемооператоры, жадно ловя добычу в фокус своих аппаратов.
Прохладный ветерок скоро вынес ирландца из области дыма, и при его появлении целый хор веселых восклицаний толпы слабо донесся снизу. Это обстоятельство привело в порядок мыслительные способности аэронавта и несколько успокоило его.
Но ненадолго.
Верчение волчком теперь прекратилось, и он увидел, что астраген по силе сопротивления земному притяжению далеко превзошел все ожидания Геблина. Медленно, но верно жилет уносил ирландца прямо к звездам.
Хотя он и был готов на самоубийство для блага науки и своего друга, все же слишком продолжительная агония не входила в его расчеты. Мысль, что ему придется носиться в самых верхних областях атмосферы и, в конце концов, погибнуть от голода и истощения, пришлась ему далеко не по вкусу.