Милон должен вернуться за ним! Конечно! И быстро, до того как кровать Эланоры будет отдана другой новенькой, которая может обнаружить то, что там спрятано. Будь я на его месте, я бы не мешкал ни минуты, подумал Жосс. Ведь крест раскрывает подлинную личность Элверы, и как только становится известно, что она – Эланора Арсийская, Милон сразу же оказывается вовлеченным во все это дело.
Жосс вспомнил о двух других крестах, принадлежавших Гунноре и Диллиан. Наверняка Милон каким-то образом заполучил крест Диллиан. Может быть, после смерти Диллиан крест остался у ее тети, тещи Милона? Похоже, что так, ведь эта женщина была единственной оставшейся в живых родственницей Диллиан, не считая Эланоры, у которой уже был ее собственный крест. Как бы то ни было, каким бы путем он ни заполучил его, Милон хорошо знал, что с ним делать. Оставить возле тела Гунноры, как будто его уронил убегающий в панике грабитель, и все это для того, чтобы те, кто найдет ее, подумали, что монахиня убита при ограблении.
Но они так не подумали. Потому что аббатиса Элевайз знала: этот крест не мог принадлежать Гунноре – и тогда, и сейчас крест девушки находился у аббатисы.
У Жосса начали путаться мысли. Мне нужно что-нибудь предпринять, решил он. Что-нибудь положительное и, хорошо бы, полезное, чтобы заполнить предстоящий день.
После недолгих раздумий он решил отправиться в Тонбридж. Может быть, задав несколько вопросов, он узнает что-нибудь о Милоне. Молодого человека, с его изысканным нарядом и бросающейся в глаза стрижкой, не так-то легко не заметить. Казалось маловероятным, что Милон рискнул остановиться в городе на постоялом дворе, но, с другой стороны, ему нужно что-то есть. А в Уилденском лесу что-то не видать заведений, торгующих снедью.
Поскачу в Тонбридж, подумал Жосс. Угощу себя хорошим обедом и несколькими кружками превосходного эля Матушки Энни.
А вечером, когда начнет темнеть, вернусь сюда и дождусь Милона.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
В Тонбридже было полно народу. Жосс понял, что сегодня базарный день.
Вся торговая жизнь маленького городка сосредоточилась вокруг церкви. Подняв глаза, Жосс заметил, что в недалеком прошлом она была надстроена – явное свидетельство растущего благосостояния города. С трех сторон церковь окружали прилавки; создавалось впечатление, что их владельцы и продавцы прижались к стенам из песчаника, уповая на высшее покровительство. Слышались болтовня и смех, покупатели торговались с продавцами и сплетничали друг с другом; обменяться новостями было не менее важно, чем приобрести новые товары и домашнюю скотину.
Интересно, говорят ли здесь об убийствах в аббатстве? – подумал Жосс.
Конечно, говорят! Он ни минуты не сомневался в том, что эти преступления стали главной темой пересудов. А все, о чем говорилось здесь, с большой вероятностью будет повторено в более влиятельных лондонских кругах.
Пообещав себе, что он представит королю исчерпывающее объяснение, как только сможет это сделать, Жосс быстро зашагал через рынок
Во многих палатках продавалась местная продукция, включая домашний скот, который был выставлен поодаль. Было немало палаток ремесленников, где Жосс, если бы пожелал, мог купить себе новый пояс или красивую деревянную скамеечку для дойки. Вдобавок, по причине близости города к главному торговому пути из Гастингса и Уинчелси в Лондон, в нескольких палатках продавались более экзотические товары. Тончайшие ткани, пряности, сверкающие драгоценные изделия с бриллиантами, которые, Жосс был уверен, не пройдет и месяца, потеряют свой блеск.
Уловив какой-то острый аромат, тотчас перенесший его в Лангедок, Жосс решительно повернулся спиной к соблазнам базара, и, работая локтями, двинулся через толпу к мосту.
Гостиница тоже была битком набита. Матушка Энни занималась своим тяжелым ремеслом – подавала еду и напитки.
Она встретила Жосса так, словно он был постоянным посетителем, который по каким-то неведомым причинам давно не заглядывал.
– А вот и вы, сэр! – воскликнула она. – Ну и как вы теперь? Хорошо, я надеюсь? Кружку эля в такой жаркий день? Вот! Отличная мысль!
Жоссу было интересно, не с таким ли самозабвенным энтузиазмом приветствовала она своих клиентов, когда в поте лица занималась своим прежним ремеслом? Если так, его ничуть не удивляло, что она заработала достаточно денег, чтобы открыть гостиницу.
– Все хорошо, благодарю вас, госпожа моя, – сказал он, как только смог вставить слово. – И спасибо за превосходный эль. Между прочим, я проголодался за десятерых.
– Что желаете? – Спрашивая, она уже наливала эль следующему посетителю. – Сегодня у меня огромный выбор, как всегда бывает по базарным дням.
– Да, вижу.
Жосс посмотрел на большие деревянные тарелки соседей: карп под соусом, угорь, тушеная баранина, зайчатина, что-то очень похожее на пирог с дичью… Судя по окружающим, пироги шли особенно хорошо.
– Порцию пирога, пожалуйста.
Энни нагрузила пирогом тарелку, проворно отрезала ломоть хлеба, положила его сверху на поджаристую корочку пирога и затем с грохотом поставила блюдо перед Жоссом.
– Ешьте, – сказала она, разглядывая его с ног до головы. – Мужчина с таким красивым и мощным телосложением, как у вас, регулярно нуждается в хорошем угощении. – Она наклонила голову, устремив на Жосса многозначительный взгляд. – Это если не говорить о других аппетитах.
Ему только показалось, или она действительно вопросительно подняла бровь?
Что ж, если и так, если даже он и впрямь не прочь быстренько с ней перепихнуться, сейчас было не время. Она все еще смотрела на него. Какую бы плату ни взыскало с Энни бывшее ремесло, едва ли оно неблагоприятно повлияло на нее. Ее кожа все еще была свежа; она сохранила большинство своих зубов, и у нее действительно была прекрасная грудь…
Когда Энни удалилась – движения ее округлых бедер, казалось, говорили: «Ты не знаешь, чего лишился!» – Жосс огляделся, чтобы понять, нет ли здесь кого-нибудь, кого он встречал раньше. Ему показалось, что в дальнем углу он увидел Мэтью. Покончив с едой, Жосс направился туда, чтобы побеседовать с ним.
Перед ним действительно был Мэтью.
– Доброе утро, незнакомец! – приветствовал он Жосса. – Пришел, чтобы купить чего-нибудь на базаре? Или чтобы продать своих птичек?
Мэтью расплылся в улыбке. Он шутил – одеждой Жосс совсем не походил на куровода.
– Пришел, чтобы найти кое-кого, – ответил Жосс.
– И кого же?
Разве может повредить делу, если он спросит кое-кого из посетителей, не видели ли они Милона? Пусть даже молодой человек узнает, что Жосс идет по его следу, – вряд ли это станет для него сюрпризом. Если, конечно, Жосс прав насчет его вины.
А у Жосса не было ни малейших сомнений на этот счет.
– Молодой человек, совсем еще юнец. Стройный, одет по последней моде, желтые волосы, стриженные челкой, на лбу – локон.
Мэтью пробормотал что-то вроде: «чертовски хорошенький паренек». Затем его бровь изогнулась от напряженной сосредоточенности, и он заговорил:
– Знакомая внешность, да, точно знакомая. Думается, я и вправду видел похожего парня, но это было уже сколько-то времени назад.
– Точно?
– Гм… Точно. Он проскакал верхом мимо меня по дороге на Касл-Хилл. Парень направлялся к вершине холма.
Каслхиллская гряда, вспомнил Жосс. Между Тонбриджем и Хокенли. Если память Мэтью не подводит, это действительно стоящая новость.
– Конечно, я дал весьма смутное описание, – заметил Жосс, стараясь, чтобы его голос звучал равнодушно. – Наверное, под него подошел бы десяток молодых людей. Прибывшие в замок гости из Лондона, проезжие торговцы…
– Парень, о котором я думаю, вовсе не торговец и не гость в замке, – ответил Мэтью со всей определенностью.
– Почему вы так уверены?
– Потому что он не появлялся вблизи замка, да и на рынке тоже. – Мэтью вздохнул, будто спрашивая: «Ну разве это не очевидно?» – Как я сказал, он скакал по дороге в холмах. Тогда он попался мне на глаза в первый раз. А во второй раз он крался по задворкам дома пекаря. Тогда я подумал, что он голодный.