ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ ГЛАВА
БУДУЩЕЕ ВСТРЕЧАЕТ НАСТОЯЩЕЕ
ЕЛЕНА
Жизнь вернулась ко мне. За моими веками было светло, но я держала глаза закрытыми.
Что-то было не так. Мне не хватало голоса Блейка в голове. Последнее, что я помнила, был Луч. Я летела на спине Блейка.
Я не могла вспомнить ничего другого или причину, по которой я лежала на кровати. Мы только что сказали маме, что она должна была сделать. Ей нужно было убить Горана, иначе она умрет. Мои глаза тут же распахнулись.
Я обнаружила, что смотрю на вентилятор, вращающийся очень быстро. Я слишком хорошо знала этого винт. Я провела так много времени, просыпаясь и глядя на него. Что я делала в лазарете Драконии?
— Хорошо, ты проснулась. — Я услышала голос отца и обнаружила его на стуле рядом с моей кроватью, читающим газету. Он положил газету на тумбочку и улыбнулся мне.
Я посмотрела в другую сторону. Не было никаких признаков моей матери. Ужасное чувство охватило меня. Нет, пожалуйста, нет. Она мне поверила. Я знаю, что она поверила.
Моя губа начала дрожать, когда отец нежно посмотрел на меня.
— Я знаю, что это было не то, что ты планировала, сладкая горошинка. Я тоже был шокирован, но…
Открылись шлюзы памяти. Я была так уверена, что она это сделала. Убила сукина сына и была здесь.
— Елена, — тон отца изменился на обеспокоенный. — Ты пугаешь меня. Что?
— Мы потерпели неудачу, да?
Он нахмурился.
— Нет, мы заявили права на Блейка, Елена.
Я подняла глаза.
— Что? — Я не ожидала такого ответа.
— Ты заявила права на Блейка, ты была без сознания около трех дней. — Он улыбнулся. — Мы не потерпели неудачу. — Он коснулся моей щеки. И тогда я увидела это. На его лице не было ожогов. От того уродливого шрама на шее и одной стороне лица не осталось и следа. Он улыбнулся. — Ты приручила своего дракона. Я не думал, что это возможно с первой попытки, но ты сделала это. Тебе действительно нужно беспокоиться о мастере Лонгвее.
Вот дерьмо. Что случилось?
— Но, — продолжал отец, — кафетерий снова на месте, так что тебе не нужно беспокоиться об этом. Просто, чтобы ты знала, тараканы недовольны тем, что они не получили освещения того, что должно было стать самым большим заявлением в истории.
Самое большое заявление в истории? Я нахмурилась.
— О чем ты говоришь?
Отец выглядел обеспокоенным.
— Все в порядке. Ты немного дезориентирована после получения всех своих способностей. Что ж, это, должно быть, был тяжелый удар.
— Дезориентирована? — Я тихо разговаривала сама с собой.
— Елена? — Голос отца звучал встревоженно.
Я вцепилась рукой в волосы. Она была перебинтована. Но сейчас я не беспокоилась об этом. Она срастется снова.
— Мы потерпели неудачу, папа! — закричала я. Я не спасла ее. Я так старалась. — Что случилось?
— Детка, успокойся. Ты начинаешь меня пугать.
— Я действительно думала, что она будет здесь, — воскликнула я. — Я потерпела неудачу…
— О, смотрите, кто проснулся, — раздался женский голос от двери. Я застыла. — В кафетерии. Серьезно. Что случилось с большим событием, Елена?
Мурашки побежали по коже. Мое сердце пропустило несколько ударов, когда я медленно повернула голову к двери. У нее были темно-каштановые волосы и большие серые глаза лани. Я ахнула. Слезы текли по лицу.
— Почему ты плачешь? — спросила мать. В одной руке она держала кофейную чашку, а в другой — очки, которые только что сняла.
— Думаю, она немного дезориентирована, — тихо сказал мой отец.
Я соскочила с кровати и подбежала к маме. Меня не волновал кофе в ее руках. Я обняла ее. Ей пришлось отступить назад, чтобы сохранить равновесие. Я начала плакать.
— Елена, что происходит?
— Спасибо, спасибо, спасибо, — повторяла я.
— Милая, — сказала она.
— Ты сделала это, мам. Ты убила этого сукина сына, — прошептала я.
Мама ахнула и оттолкнула меня.
— Елена?
— Кто еще это мог быть? — Я смеялась сквозь сопли и слезы.
Она обняла меня крепче.
— Ты вернулась?
— Вернулась? — спросил отец в замешательстве.
— О, тише, ты все равно этого никогда не поймешь, — прощебетала мама. Я смеялась над тем, как они подкалывали друг друга. Она сделала это. Я еще не знала как, но она это сделала.