– Никому не хорошо самому по себе, – возразил дядя Рик. – Мы нужны друг другу. Возьми хоть Праздник Первой Пороши! Это единственное время в году, когда можно уговорить любого из обитателей переулка делать вместе любое дело. Только так мы можем уцелеть зимой! Думаешь, до этого додумался какой-нибудь невежественный горностай? Нет! Это была тварь с образованием!
– А ты что думаешь, Кит? – спросила Эйни, пытаясь привлечь друга на свою сторону.
Тот пожал плечами:
– Я ни разу не был на Празднике Первой Пороши. Так что не могу сказать, что я по этому поводу думаю.
– Ой, Кит, тебе понравится, – оживился дядя Рик. – Замечательная традиция! Всякие речи и выступления, и хавчик с пылу с жару, и весь переулок торопится сложить свои запасы на зиму в банк, и… ладно, сам все сегодня увидишь. Сколько всего у тебя сегодня впервые! Я почти жалею, что не могу вернуться на двадцать пять сезонов назад и пережить свой первый Праздник Первой Пороши. Вот же было время! В школе я изучал обычаи Людей и их Безблохих питомцев в течение самых холодных месяцев. Если мы приветствуем зиму, собираясь вместе, то они забиваются каждый в свой дом и перестают общаться. Для тепла они используют одежду, а не собственный мех. Понимаете, Люди нашу одежду вообще не замечают… думают, чувство стиля есть только у них, поэтому зимой они облачают своих питомцев во всевозможные дурно сшитые наряды. Полагаю, само умение они переняли от Брута, Князя Псов, семьсот семь сезонов назад. Брут держал портного-дикобраза, и весь звериный народ шился у него. А шляпы в то время делал прославленный гусь, вы не поверите, последний из птиц-галантерейщиков. Лавка его находилась там, где теперь…
– Извините меня, дядя Рик, – перебила его Эйни. – Нам очень нравятся ваши длинные уроки истории про удивительные шляпы, но нам и правда пора в школу.
– Мне казалось, ты в школу не рвешься, – вскинул мохнатую бровь старый енот.
– Ну, – вывернулась Эйни, – хочешь не хочешь, а если мы не выйдем сейчас, то пропустим транспорт.
Она указала вверх, и у Кита от восхищения отвисла челюсть. Чернично-черное облако летучих мышей клубилось и закручивалось спиралью на фоне оранжево-алого неба. Облако поднялось, растянулось, а затем ввинтилось прямо в Вывихнутый переулок.
– Лапы вверх, Кит! – Дядя Рик похлопал племянника по спине. – Пора лететь!
Кит сглотнул. Может, Эйни права и школа действительно не такая уж хорошая идея… раз туда надо лететь!
Глава третья
«Нетопырь Инкорпорейтед»
– Эйни, – окликнул Кит подругу, наблюдая за снижением летучих мышей, – я как бы никогда не путешествовал нетопырями.
– Я догадалась, – отозвалась крыска.
– Мне несколько не по себе.
Эйни ответила ему залихватской ухмылкой – «залихватский» было одно из ее любимых словечек. Оно означало беспечность, беззаботность и легкость на подъем.
У Кита-то уже на втором слоге язык заплетался.
– За-лих-хват-ский, – попробовал он произнести про себя, чтоб Эйни не слышала, как он тренируется.
Себя он залихватским не чувствовал ни капельки.
– Не грузись ты на тему полета, – сказала ему Эйни. – Летучие мыши носят детенышей в школу с тех пор, как старшие заставили младших туда ходить, и едва ли хоть раз кого-нибудь уронили.
– Едва ли? – сглотнул Кит.
– Лучше кепочку поглубже натяни.
Она привстала на цыпочки и разом натянула ему головной убор на уши, как раз когда нетопыри вошли в пике.
– Первый раз самый трудный.
Бригада кротов юркнула в укрытие, стайка кур загородилась крыльями, и не одна лягушка запрыгнула в домик так резво, словно от этого зависела ее жизнь. Почти все граждане Вывихнутого переулка – и чешуйчатые, и мохнатые, и пернатые – убрались с дороги, за исключением молодняка, готового отправиться в школу.
Кит видел, как бельчонок его возраста встал на задние лапки и вытянул передние над головой, словно хотел хлопнуть пролетающих мышей по ладони. Вместо этого от облака отделилась группка нетопырей и ухватила бельчонка за запястья, оторвав его от земли. Еще несколько поднырнули снизу, хлопая крыльями вокруг его пяток, и подняли его в сумеречное небо.
Трое кротят-близнецов вскинули передние лапы и вознеслись точно так же, следом группка церковных мышат в одинаковых сутанах, юный хорек, помогавший петуху в цирюльне, кукольного вида лягушонок в глянцевитой зимней куртке и стайка серых крысят с одинаковыми бантиками на хвостах.
Наблюдая, как они отрываются от земли, Кит не мог отделаться от мысли, что природой никому из них летать не положено.
Пролетая над ними, одна из серых крысок подмигнула Эйни. Эйни показала ей язык.