Народ постепенно сгущался, и Римусу стало не по себе, если придется целоваться с кем–то еще. Живот взволнованно заурчал, и он сочувственно погладил его. Ладно, подумал он, если ради счастья Питера, ему придется перецеловать половину гостей, он сделает это. «За Питера!» – пронесся воодушевляющий голос в его голове. Он бросил быстрый взгляд на Сириуса, который смотрел на него с озорными огоньками в его синих глазах, и на душе Римуса запели волки.
Поцеловать Мэри мечтал каждый, кто сидел в этой комнате. Даже Римус признал, что не отказался от этого, если бы ему предоставилась такая возможность. Он вообще был удивлен собственному рвению к этой глупой затее. Но бутылка в его руках была уже наполовину пуста, поэтому он понимал, что все это лишь алкоголь, бурлящий в его крови. На его глазах переплетались губы совершенно посторонних людей. Он старался не пялиться на это, потому что это иногда это было чересчур откровенно. Однако все остальные, включая Сириуса, не стеснялись присвистывать, когда поцелуй становился горячее и глубже.
Несколько раз он почувствовал прилив безудержного веселья, когда Джеймсу выпало поцеловать какого–то парня, который опасливо озирался на Лили. Та подбадривала обоих, заставляя показать Джеймса, на что он способен. Сириус злился, ревнуя своего друга похлеще его девушки. У Римуса проступили слезы от смеха, когда Лили подхватила общие вздохи, воскликнув: «Да! Этой мой мальчик».
Иногда Римусу приходилось стискивать зубы, когда горлышко бутылки указывало на Сириуса, и не в его пользу. Это были малознакомые ему девушки и парни, которых, однако, хорошо знал сам Сириус, и по которым было видно, что они горели желанием узнать вкус его губ. В такие моменты он ловил на себе взгляды Лили, которая, выпив несколько бокалов вина, становилась душой вечеринок, вставляя свои меткие комментарии.
– О, ну все, давайте дальше! – резко перебила она, как только белокурая девушка коснулась плеча Сириуса. – В щечку и поехали!
Когда выпадала удача Питера, его лицо озарялось такой улыбкой, которой можно было освещать темные улицы. Даже если это был парень, Питер крайне нуждался в том, чтобы этим вечером найти приключения на одно место. Лили удалось выбить для себя Марлин, и когда она вопросительно посмотрела на Доркас, та улыбчиво подмигнула ей, давая свое разрешение. Пользуясь моментом, Лили повернулась к Джеймсу, приподняв бровь, словно говоря этим: «Смотри, что могу», – и их поцелуй стал самым откровенным за весь вечер. Лицо Джеймса налилось краской, челюсть отвисла, и он на какое–то время выпал из реальности, не отрывая взгляд от своей девушки. Доркас пришлось прокашляться, чтобы напомнить о себе, после чего Лили поцеловала и ее в знак извинения.
Римус не остался в стороне, один раз коснувшись губами нескольких девушек, одна из которых пыталась протолкнуть в него свой язык. Ему даже попался Питер и один раз Доркас, после чего он уже боялся крутить бутылку. Но наконец удача повернулась к нему лицом, и горлышко остановилось межу Сириусом и парнем, сидевшим рядом с ним. Тот ухмыльнулся, понимая, что бутылка ближе к его колену, чем к ноге Сириуса, и стал менять позу, как вдруг Блэк резко повернул бутылку на себя. Все загудели и стихли. Римус сдержал улыбку, закусив щеку, пока Сириус пожал плечами, кинув небрежный взгляд на рыжеволосого парня рядом.
Он мог видеть, как Лили поднесла ладонь к лицу, пытаясь незаметно толкнуть рядом сидящего Джеймса, который судорожно выдохнул, пытаясь сохранять спокойствие. Римус прекрасно понимал, что это был не первый их поцелуй, но то, что происходило внутри него, было похоже на неистовый трепет, словно они никогда ранее не делали этого. Сириус подсел ближе, не сводя с него томного взгляда, когда Римус облизал губы и коснулся его щеки. Ему показалось, что кто–то пискнул на заднем плане, и начал обильно перешептываться. Затем он толкнулся ближе и прильнул к губам Сириусом, всем своим напором показывая, что эти губы принадлежали ему одному.
Когда произошло все, чего хотели Джеймс и Лили, они объявили о том, что игра окончена и пора переходить к караоке. Многие одобрительно загудели, кто–то недовольно проворчал, бросая косые взгляды на Сириуса. Им так и не удалось завладеть им, потому что он находился во власти Римуса. Эта мысль заставляла его сердце биться чаще. Они поднялись и безоговорочно отделились от общей толпы под проворные взгляды их друзей, которым казалось, что это все произошло благодаря их чуткому руководству. Пусть порадуют свое эго, думал Римус, ему сейчас было совсем не до этого.
Его ладони были горячими от алеющих щек Сириуса, который не мог оторваться от его губ, когда они оказались запертыми в одной из гостевых спален. Их дыхание сбилось, зрачки расширились в полутьме, от чего глаза Сириуса казались такими бездонными, что в них хотелось утонуть навсегда. Римус прижал его к стене, не в силах отступить ни на шаг.
– Ты сорвал с меня маску, – прошептал Сириус в его шею, – а теперь хочешь сорвать и одежду?
Он коснулся кончиком языка ямочки между ключицами Римуса и поднял на него свой затуманенный взгляд. С его губ сорвался гортанный стон, когда Сириус толкнулся бедрами к его паху.
– Кажется, ты не особо против, – ответил Римус, прислонившись своим носом к его щеке и положив ладонь на его шею, чувствуя, как под тонкой кожей сокращаются мышцы.
– Прежде чем ты это сделаешь, – он толкнул его к кровати, заставляя опуститься на нее, – мне следует вынуть все козыри, которые я приберег в своем рукаве.
Он взмахнул руками и опустился перед ним на колени, закатывая рукава и убирая от лица волосы за уши. У Римуса сперло дыхание, когда тот потянулся своими тонкими пальцами к молнии на его брюках. Твердая плоть откликнулась на его прикосновения и уже через несколько минут Римус не помнил себя от наслаждения.
Они приходили в себя, тупо уставившись в потолок, лежа на смятом темно–синем покрывале. Кожа Римуса горела, но напряжение в мышцах постепенно стихало, расслабляя его тело и мысли. Он слышал, как восстанавливалось дыхание Сириуса, как он заводит руки в свои волосы, откидывая их назад. Ему хотелось принять душ, но так не хотелось выбираться из расползающейся в воздухе неги, укутывающей в свои теплые объятия. Он слышал громкую музыку и смех десятков голосов за дверью, но все это было словно из какую–то другой реальности. Не из той, в которой находились они с Сириусом.
– Видел лица Сохатого и Эванс? – наконец произнес он, сминая под собой подушку и переворачиваясь на бок. Римус усмехнулся.
– Даже слышал, как они взорвались, когда ты коснулся бутылки.
– Я не смог устоять, – он наклонился и оставил след своих губ на его подбородке. Римус повернулся и притянул его к себе, обегая глазами черты его лица. Сириус улыбался, и это заставляло его улыбаться в ответ. Как дурак, как чертов влюбленный придурок.
– Я сделал это ради Пита, – он не хотел, чтобы Сириус слишком обольщался. Тот закатил глаза, опустив лоб на его плечо.
– Мы все сделали это ради него. Из–за этого засранца мне пришлось вытерпеть пару отвратительных поцелуев.
– Пару? – ухмыльнулся Римус.
– Ладно, ради этого говнюка мне пришлось вытерпеть поцелуй с одним клоуном.
– М–м, и как он? – Римус облизал губы, и Сириус решил ему подыграть.
– Думаю, ему понравилось. Иначе потащил бы он меня за собой в спальню?
– Это все ради того, чтобы стащить с него этот убогий наряд.
Сириус оглянулся на их одежду, свисающую с края кровати, и довольно вздохнул. Его голова опустилась на грудь Римуса, а пальцы принялись очерчивать контуры его ребер, пупка и дорожки кучерявых волос, ведущих к паху.
– Хочешь, поменяемся одеждой? – предложил Римус, заплетая свои пальцы в волосы Сириуса. Тот нежно толкнулся макшукой в его подбородок.
– Устроим им шоу, – ехидно произнес он и взглянул на Римуса взглядом, который окончательно растопил в нем все, что до этого плавало в ледниках.
__________