Однако люди не до конца доверяли Луннику и обычно привязывали его к яранге на ночь. Приносили ему сухую траву и мох вперемешку со снегом, зато обильно поили человеческой мочой в любом виде: со снегом, в виде льдинок, а то и свежей, еще теплой, прямо из кожаного туеска, прикрепленного к поясу.
Пристраиваясь на ночь к меховой стенке яранги, Лунник слушал людские речи, а однажды довелось ему услышать повествование о Вкусивших Лунный Диск.
— Такие звери иногда попадаются, — повествовал мужской голос. — С виду они совершенно обыкновенные — собака как собака, морж как морж, олень как олень или волк и даже вошь, которая гнездится у меня в голове. А на самом деле — это превращенная собака.
— Почему именно собака?
— Потому что только собакам дано вкусить лунного диска.
— Так Луна высоко, как они туда добираются?
— На острие своего воя. Ты когда-нибудь слышал, как воет собачья свора? Такой силы бывает этот звук, что поднимает собаку высоко в небо, до самого лунного диска. И та собака, которая откусит кусок Луны, обретает способность превращаться в другое существо.
— А обратно в собаку?
— Коо. Не знаю.
Лунник почувствовал тоску. Может ли он вернуться в собачье обличье и возвратиться в свою свору? Может, довольно испытывать свою судьбу и снова стать простым псом, бегать со своими сородичами к выброшенному на берег дохлому киту, лаять на ворон, росомах, вылезших на берег нерп, моржей, выть вместе со всеми на Луну и снова возвращаться в свою пещеру? Благосклонно воспринимать заигрывания молодых сучек, взбираться на их податливый, готовый к соитию круп и вонзать в них свою горячую косточку, спрятанную до поры до времени в меховом мешочке в паху. А потом играть со своим потомством, с маленькими пушистыми щенятами, такими забавными и всегда веселыми.
— Вдруг наш олень — Лунный Пес? — высказал догадку один из говоривших.
— Кто знает! — громко зевнул другой. — Все кругом полно неразгаданных загадок и чудес.
— Надо бы завтра принести Жертвоприношение Сомнения, — сказал первый.
Голоса в яранге затихли.
Жертвоприношение Сомнения приносили Высшим Силам. Это случалось в дни, когда люди сталкивались с непонятными явлениями, испытывали неуверенность в своих силах, теряли твердость духа.
С утра Лунника запрягли в особую нарту, предназначенную только для совершения обрядов. Внешне она ничем не отличалась от легких беговых нарт, но на копыльях можно было различить едва видимый орнамент, а ремешки-крепления изготовлены из особо выбеленной нерпичьей кожи. Настелили пыжик и положили на него овальное деревянное блюдо мелко нарезанными тундровыми лакомствами. В основном это были куски оленьей колбасы-прэрэма, нарезанное кубиками оленье сало вперемешку с уже позеленевшим жиром морского зверя, даже попадались полоски китовой кожи с прослойкой жира — итгилгына, розовыми палочками выделялся костный мозг из оленьих ног, вареные языки и просто мясо. Все эти лакомства предназначались Богам, которые, как полагали люди, отличались разборчивостью в еде.
Еще издали Лунник заметил Святилище — гору из белых оленьих рогов — и повернул к нему.
Люди бежали рядом со священной нартой, не садились на нее.
Остановившись у Святилища, они обошли его вокруг с деревянным блюдом, разбрасывая угощение Высшим Силам.
Второй мужчина повторял только последние слова молитвы-заклинания и усердно разбрасывал божественное угощение.
На обратном пути, Старший вдруг сказал:
— А он уже запомнил дорогу обратно!
— Да и когда сюда ехали, он шел уверенно, прямо на Святилище.
— Откуда он узнал, куда нам ехать? — в задумчивости произнес старший.
Мужчины переглянулись:
— Может, он понимает наши слова? Помнишь, ты вчера рассказывал о Лунных Псах?
Старший остановил нарту, пошел вперед, силой повернул к себе морду оленя и пристально вгляделся в его глаза.
— Глаза оленьи, но что-то в них есть.
Лунник изо всех старался казаться обыкновенным тыркылыном, отворачивал морду, храпел.
— Наверное, придется его заколоть, — задумчиво произнес человек. — Не больно жирный, но что делать? Нельзя жить с оборотнем. Мне показалось, что был знак у Святилища от Высших Сил.