Глава седьмая
В которой выясняется, что всякий сыр существует только для того, что бы закусывать красное вино, но не всякое вино можно закусывать всяким сыром. Мораль: Увы нет в жизни совершенства. Но тем не менее жизнь полна сюрпризов
Уж в чем, в чем, а в винах Ната Дуренбаум понимала лучше других. В винах и специфических с точки зрения русского человека сырах. А специфическим у нас считается любой сыр хоть как-то отличающийся от «голландского» калача выращенного на экологически чистом молоке Новгородской губернии.
Всяческие там «монсалваты» «пармезаны», «рокфоры», испещренные пузырьками, подернутые синей, красной, серобуромалиновой, в зависимости от сорта, плесенью, в понимании Наты существовали только для того, что бы ими закусывать вино, а не посыпать макароны, как некоторые тут думают.
А уж вино для Наты, вне всякого сомнения, значило гораздо больше, нежели просто продукт брожения винограда.
Вино для Наты Дуренбаум было религией! И все благодаря любовнику ее семнадцатилетней юности, французу с романтическим именем Жорж Ренуар, пилоту авиакомпании «Тур-де Франс». Жорик обучил Нату не только прелестям французской любви, но и премудростям французской кухни, в которой пилот разбирался не хуже чем Пьер Ришар.
О, да! Это было восхитительное зрелище! Высокий, худощавый, уже не молодой, но молодящийся Жорж, в голубой форме летчика, с бутылкой какого-нибудь «Кот де Бург Шато Фор Лубе» в одной руке и кожаным чемоданчиком набитым разными французскими вкусностями в другой, идет через таможенную зону Пулковского Аэропорта прямо к юной, разодетой в пух и прах длинноногой Натке, которая подпрыгивая от счастья ожидает его за стеклянной перегородкой отделяющей владения таможни от зала ожидания.
А потом они ловят такси и катят в «Европу», где до утра продолжается райское пиршество наполненное ароматом французского вина, горечью французского сыра и сладостью русских девичьих губ.
И не важно, что всего через пол года, в одно прекрасное утро, «пленительный Жорик», как называла его Натка, навсегда улетел на своем белоснежном крылатом лайнере в свою Францию и не вернулся, а вместе с Жориком и его сказочно прекрасным «Боингом» растаяли в сыром Петербургском небе Наткины мечты о тихом семейном счастье в уютном домике в окрестностях Сент-Жермена.
Даже всесильная любовь не в состоянии компенсировать несовершенство жизни.
Ната навела справки через знакомую буфетчицу ВИПзоны Пулково-2, (кстати, по причине своей сексуальной открытости, довольно осведомленную буфетчицу), и узнала, что у Жоржа Ренуа действительно в предместье Парижа есть крупный особняк, но принадлежащий не ему, а его весьма состоятельной жене у которой, Жорик был, что называется «в кулаке», а так же четверо детей и даже один внук.
Возможно кто-то из коллег Жоры проболтался, так как супруга Жоржа каким-то образом прознала о том, что у ее благоверного в России есть юная, очаровательная любовница, которую он периодически одаривал винами из фамильного погреба. (И не только винами. Жора не был скупердяем. У Натки до сих пор хранится фамильное кольцо, (в смысле не Наткино фамильное, а, естественно, Жорика, точнее евойной женушки) с увесистым брюликом и монограммой «Ренуар».) В общем она похлопотала перед кем надо в руководстве авиакомпании и Жорика враз перевели на авиалинию «Париж-Монреаль», в прямом смысле от греха подальше.
Но это уже было неважно поскольку грех все-таки случился и под сердцем у Наты билось маленькое сердечко потенциального французского подданного.
Об этом она узнала примерно через месяц после исчезновения «пленительного Жорика». Немного погоревав Натка, (тогда еще Наташа Ромашкина) поняла, что ей, увы и ах, но таки не суждено стать Натали Ренуар. Расставаться с ребеночком ей не хотелось, хотя бы в память о подаренной ей Жоржем сказке. И, поскольку несмотря на свою юность Наташа была девицей умной и сообразительной, она, не мешкая взяла в оборот одного своего знакомого коммерсанта-топливоторговца Толика Дуренбаума, тоже кстати немолодого мужчинку, уже давно сделавшего ей недвусмысленное предложение, окрутила его, окольцевала, навешала лапши на уши на предмет своей беременности, их якобы общего ребенка, и вскорости, через два месяца, сыграла за его денежки в дорогом ресторане премиленькую свадебку с икрой, танцами под ВИА и мордобоем в туалете. Все как положено.
Толику из-за Наты пришлось развестись со своей женой, но и это было частью ее коварного плана. Таким образом она отомстила мужской половине человечества (читай «пленительному Жорику») за свое фиаско под Сент-Жерменом.