— Давай сбавим обороты и спокойно взвесим все за и против. — Предложение Боба звучало не очень-то убедительно. — Если ты не откажешься от слушания, Кувер использует его против тебя. Ты не добьешься своей цели — лицензию у него не отзовут. Зато против тебя будут выдвинуты дисциплинарные меры, и если ты сам сумеешь выйти из всего этого, оставшись с лицензией, то я буду удивлен. Прошу, не делай этого, — произнес Боб с ударением на каждом слове.
— Не могу поверить, приятель. — Голос Эндрю сменился на горячий шепот. — Мы с тобой собирались поднять мир с колен. Помнишь? Никогда не отступать. Не идти на компромиссы.
— Как давно это было, — усмехнулся Боб. — Тогда мы были еще детьми. А это жизнь, Эндрю, — ставки высоки.
— И это значит, что мы должны предать нашу веру и идти по накатанной, сохраняя старый банковский счет в неприкосновенности?
— Как это на тебя похоже. Ты никогда не знал, что значит в чем-либо себе отказывать. Я более реалистичен. Я не родился с серебряной ложкой во рту, так что приходится обеими ногами стоять на земле.
— Ты не всегда был такой. Если сражаешься за правду, никогда не потеряешь то, что для тебя дорого, — не должен потерять.
О чем они говорят? Почему Боб пытается убедить Эндрю поступиться своими принципами? Грир прислонилась спиной к стене, прижав влажные ладони к прохладному камню.
— Когда я звонил тебе той ночью по поводу Нила, ты вообще понял, о чем я говорил? — Боб говорил тихо, и Грир приходилось напрягать слух.
— Понял! — выкрикнул Эндрю. — И решил, что ты чокнутый. Какой вред способен причинить мне Нил Джонс? Мне просто жаль этого беднягу, и все.
— Иногда мне кажется, что ты пропустил тот период жизни, когда люди взрослеют. Ты так и не научился тому, что половине людей нет никакого дела до правды и чести. Этот бедняга, как ты его называешь, будет не прочь воспользоваться деньгами. Он во всем ищет легкие пути. И скажет что угодно, если они пообещают ему выгодную сделку.
Прошло несколько секунд. У Грир свело живот от волнения. Ей ужасно хотелось заступиться за Эндрю. Ему угрожало что-то непонятное, и чутье подсказывало ей, что ему требуется защита.
— Что он может сказать, Боб? Что мы пообедали вместе.
Бранный выкрик Боба заставил Грир съежиться. Она вслушивалась в каждое его слово, постепенно леденея.
— Эндрю, если твое имя произнесут рядом с именем такого общепризнанного гея, как Нил, твою репутацию уже будет не очистить. Какие родители захотят, чтобы врачом их ребенка был гей? И какая экзаменационная комиссия возьмет на себя риск открыто поддержать тебя?
— До этого не дойдет. Мне будет нетрудно оправдать себя. Боб... прекрати это, — твердо сказал Эндрю.
Но Боб и не собирался прекращать.
— Оправдать себя? — выкрикнул он. — Так ты за этим и затеял эту интрижку с гламурной американкой? — Его голос был полон презрения. — Даже не рассчитывай на нее, — отрезал он. — Эта удачно попавшаяся под руку подружка — уж слишком удачно она объявилась — ничем тебе не поможет, а возможно, и наоборот, только сыграет против тебя. — В течение короткой паузы Грир слышала их тяжелое дыхание. — Эндрю, — спокойно произнес Боб. — Если ты не отзовешь иск, Уинстон сделает все, чтобы доказать, что ты активный гомосексуалист.
Глава 12
Грир была готова лишиться чувств.
— Оставь в покое Грир! — проорал Эндрю. — Как Кувер может доказать, что я гей, основываясь на моем знакомстве с Нилом?
— Пока ты остаешься закадычным другом Нила, большего и не надо. У меня вообще есть шанс достучаться до тебя?
— Я ему не закадычный друг. Просто знакомый, который чувствует себя в достаточной безопасности, чтобы быть вежливым. Это безумие. Смерть Майкла Дрэйка сплошное темное пятно. — Голос Эндрю сорвался на хрип.
Звук быстрых шагов застал Грир врасплох.
— Что здесь происходит? — Лорен бежала по коридору, тяжело дыша. — Я услышала их крики еще с лестницы.
— Я только подошла, — соврала Грир. — Может, повздорили из-за спорта.
— Спорта? — недоверчиво посмотрела на нее Лорен. — В каком смысле?
— Не знаю. — Вся беда была в том, что она знала слишком много.
Распахнув дверь, Лорен ворвалась в строгую комнату, отделанную ясенем: на самой ее середине красовался внушительных размеров бильярдный стол, один из углов был застеклен от потолка до пола. Мужчины стояли друг напротив друга, и их напряженные позы выдавали взаимную враждебность.
— Вас двоих, наверное, в Лондоне слышно, — проговорила Лорен, с трудом сдерживая гнев. — Симона не могла заснуть, а Грир стоит в холле, словно каменное изваяние. Потрудитесь-ка разъяснить нам, что здесь происходит?
Эндрю стоял спиной к Грир. Мгновенно повернувшись, он нахмурился.
— Просто не сошлись во мнениях, — рассеянно проговорил он. — Не из-за чего беспокоиться.
Он встретился взглядом с Грир и не отводил глаз от ее лица.
— Хорошо, — вздохнула Лорен. — Как насчет ликера и музыки, пока вы еще не уехали?
— Не думаю, — сказал Эндрю, взглянув на Боба, который гипнотизировал пустой камин. — Грир и мне уже пора выдвигаться в Уэймут.
— Но...
— Уже поздно. — Боб бесцеремонно перебил жену. — Мы не имеем права вас задерживать.
— Спасибо за все, Лорен, — сбивчиво проговорила Грир. — Ужин был прекрасным, и сад тоже.
— Да, Лорен. Спасибо, — повторил Эндрю.
Ледяное выражение его лица поразило Грир. Не успела она опомниться, как обнаружила свои руки засунутыми в рукава куртки, а себя — втиснутой в машину, и ей показалось, что не иначе как цунами стремительно уносит ее из этого особняка. Последними впечатлениями о доме Уилсонов стала распахнутая настежь входная дверь и озабоченное выражение лица Лорен. Боб не присоединился к торопливому прощанию.
Дверца машины захлопнулась, поглотив слабый возглас Лорен:
— Я позвоню насчет обеда.
Грир подняла руку в знак согласия, но неизвестно, видела ли ее новая подруга этот отчаянный жест.
— И снова проклятый дождь, — только и сказал Эндрю, заведя маленький «астон» и крутанув руль. Он не проронил ни слова, пока они переезжали через ухабистый мост и медленно двигались по дорожке.
На лобовое стекло упало несколько крупных капель, и вскоре начался проливной дождь. Луна скрылась за тучами. Машину окутала густая тьма, а по окнам словно барабанили миллионы жестяных ложек. Шины, постоянно попадавшие в наполненные водой выбоины, поднимали высокие мутные брызги.
Грир не была ни напугана, ни расстроена. Собравшись с мыслями и подвергнув разбору свои чувства, она пришла к выводу, что среди них преобладает злость. Бешенство. Еще несколько минут, и эта злость просто задушила бы ее. Что у них там произошло? Как кто-то мог предположить, что Эндрю гей? Да и сам Эндрю тоже молодец — зачем он вот так бесцеремонно вытащил ее из дома Уилсонов, вместо того чтобы спокойно уладить недоразумение — или хотя бы попытаться? А когда они оказались наедине, отделался бессодержательным замечанием насчет погоды. Ладно, будет даже к лучшему, если Эндрю высадит ее в Уэймуте, так и не сказав ни слова. По крайней мере, она избежит долгих и ненужных объяснений.
— Ты слышала большую часть из того, о чем мы говорили, да?
Вздрогнув, Грир посмотрела на Эндрю.
— Да, — ответила она, ощущая, как кровь отхлынула от лица.
— Наверное, ты шокирована.
— Да. Я...
— Тебе не обязательно что-то говорить, — перебил он. Слабо мерцавшие на панели цифры отбрасывали размытые голубые полосы на его лицо.
Что это он имеет в виду?
— Но я хочу сказать еще кое-что, — не согласилась Грир. — Я много чего еще хочу сказать.
— Не сомневаюсь, — насмешливо заметил Эндрю. — Каково было услышать, что тебя называют удобным прикрытием для гомосексуалиста? Если тебе не слишком противно находиться со мной, то я отвезу тебя домой так скоро, как позволит этот отвратный ливень.