Приоткрыв глаза, он увидел, как Союн кормила кашей Альберона. Она аккуратно и медленно вкладывала ложку за ложкой в рот друга.
Виид задрожал от гнева.
«Да она зверствует! Настоящий зверь! Человек не должен быть таким».
Движения старающейся не пролить ни капельки драгоценнейшей смеси Союн казались чертовски подлыми. При взгляде на них даже появлялась ассоциация, что ее бережные руки преподносят смертоносный яд.
Однако на Альберона у Союн ушло не так много времени, как на Виида. В отличие от прошлого раза, она не дула на ложку, прежде чем опустить кашу в рот, да и количество вышло не таким большим. Практически две трети съел Виид, и Альберону, получалось, досталось совсем чуть-чуть.
«Значит, все-таки ее главной целью был я. Именно со мной она хотела проделать все это как можно более мучительно.»
Кашу Виид съел, но сил это совсем не прибавило. Жар и головокружение же, казалось, стали только сильнее.
Хроническая простуда — эта болезнь хуже любого гриппа, как минимум из-за того, что силы не хватает даже для шевеления пальцами.
Если бы в подобном состоянии они наткнулись даже на небольшую группу монстров, то все там же было бы покончено. Но добравшись до пещеры и расположившись в защищенном от ветра месте, они получили чуть больше шансов на выживание.
И хотя живучесть после плотного обеда, наконец, начала по понемногу восстанавливаться, простуда, казалось, свирепствовала не меньше, чем час тому назад.
Чтобы хоть чуть-чуть облегчить вновь усилившееся головокружение, Виид вновь закрыл глаза.
«Ничего нет грустнее, чем боль тела».
Незаметно для себя самого, лежа с закрытыми глазами, он провалился в сон.
В душе стало гораздо спокойнее, когда он свыкся, наконец, с мыслью, что сейчас вот-вот умрет. И уснул он потому, что расслабился, осознав, что уже ничего не может изменить.
В Королевской дороге, копирующей во многом реальность, конечно же, можно было спать. Многие люди, расслабляющиеся в каких-то прекрасных местах, под щебетание птиц, шелест листьев или шум моря спокойно засыпали в игре.
Практическая ценность виртуальной реальности неиссякаема, но для Виида это был первый сон за все время игры. Все потому, что до этого он всегда куда-то бежал, всегда работал на пределе своих возможностей.
И теперь, впервые не имея возможности что-либо делать, Виид с полным правом мог расслабиться и хорошенько поспать.
А все это время неизвестный ухаживал за ним. Он ночь напролет растапливал снег и поил бессознательного больного. Протирал лоб влажной тряпкой. Каждый раз, когда Виид приходил в себя, он сквозь сильный жар и головокружение ощущал присутствие своего спасителя, ощущал заботу о себе.
Здоровье, практически снизившееся до нуля, пугало, но, к счастью, до конца так и не падало. В то же время человек так сильно заботился о нем, что порой Вииду представлялись нежные руки матери.
Самая прекрасная и в то же время опасная девушка на земле — Союн полностью отдалась лечению Виида.
С того момента, как Юрин услышала просьбу Баллона, буря эмоций все никак не отпускала ее.
«Да это ведь самое настоящее задание».
Благодаря налаженным отношениям с владельцами лавок ей наконец-то дали первое стоящее поручение. И пускай вознаграждение не выглядело огромным, Юрин была очень впечатлена тем, что это ее первое задание.
— Я обязательно передам ему книгу.
Вы приняли задание.
Юрин, убирая то в одной лавке, то в другой, с нетерпением ждала, когда же наступит нужная ночь.
— Сегодня взошла луна, а значит, тот старик должен придти. Ура, наконец-то можно выполнить задание!
Подхватив книжку, Юрин радостно зашагала к реке Хесна.
Свет яркой луны освещал каменную дорогу, по обеим сторонам которой высились удивительные фрески, скульптуры и другие произведения искусства. Порой вдалеке раздавались голоса поющих бардов.
Фантастическая ночь, что не встретишь нигде, кроме Родиума. Деятели искусства показывали невероятные представления, которые так особенно хорошо подходили для ночного времени.
Ну, а феерией творившегося в городе волшебства, конечно же, была пробегающая в самом центре Родиума река. Чистая и прозрачная Хесна. С наступлением ночи ее берега оккупировало множество влюбленных парочек и остальных жителей города.
«Старичок, значит…»
Юрин предполагала, что найти нужного человека будет проще пареной репы, а в действительности оказалось, что пожилых людей собралось достаточно много. Кто-то из них просто сидел и любовался рекой, кто-то рыбачил; встречались и те, кто вел активную беседу.
«Баллон говорил, что старик появляется в одиночестве».
И Юрин принялась искать одиноких стариков. Но и таких оказалось несколько человек.
А книга была всего одна!
Отдать ее не тому человеку — и все, задание провалено.
Немного успокоившись, она начала высматривать более подробно, и спустя какое-то время ее взгляд остановился на старике, что стоял и наблюдал за водами реки как-то особо удрученно. Он выглядел нескончаемо одиноким, словно таил внутри себя какую-то грусть.
«Почему-то мне кажется, это именно он».
Юрин не спеша подошла поближе и нерешительно заговорила.
— Простите, вы, случаем, не знакомы с Баллоном?
Старик не повернулся, но все же ответил:
— Баллон? Такой человек мне не знаком.
Отчего-то в его голосе слышалось такое бессилие, что невольно опускались руки.
«Может, это не он?»
И все-таки она не отступила и попыталась снова. Все потому, что от этого старика исходила какая-то особая атмосфера, не встречаемая более ни у кого на берегу реки.
— Господин Баллон держит в той стороне заведение для путешественников. Возможно, это хоть что-то прояснит?
— А-а, это мой друг. Но я знаю его только как шеф-повара.
— Я пришла с книгой, которую просил передать господин Баллон.
— О, это моя книга. Я одолжил ее… и теперь, оказывается, он ее уже возвращает.
Юрин почтительно, двумя руками протянула старику книгу.
— Спасибо тебе за старания. Передай Баллону, книгу я получил.
Дзынь!
Задание «Просьба повара Баллона» завершено.
Старик получил свою книгу назад.
Теперь возвращайтесь к Баллону и сообщите о выполненном задании.
Вознаграждение за задание: получите его в заведении Баллона.
Это было простое поручение, за которое не давали ни очков опыта, ни славы.
А вознаграждением вполне могла стать бесплатная кормежка в заведении повара.
Однако Юрин, даже завершив задание, осталась стоять около старика.
«Он такой грустный».
Это непередаваемое одиночество и печальный взгляд не могли не задевать женского сердца, и она решила остаться и попытаться узнать, что же с ним произошло.
— А что вы там высматриваете, в реке?
— Девушка, за долгое время вы первая, кто проявил ко мне интерес. Раньше я отказывал людям, которые лезли ко мне с расспросами. Но для тебя я сделаю исключение в знак благодарности за то, что ты вернула мне книгу. Спрашиваешь, что я там высматриваю? Я смотрю на бумагу.
— Бумагу?
Как ни всматривалась Юрин в воды реки, но найти плавающую бумагу она не смогла.
— И где же она?
— В воде. Вода и есть бумага. Давным давно, когда я рисовал картины, мне не давала покоя одна мысль: «Почему надо рисовать именно на бумаге?». Ведь создавать картины можно везде: на земле, камнях… Да где угодно! Если хочешь отобразить красоты природы с помощью красок, так не лучше ли для этого использовать элементы мира, самой природы.
Вот так неожиданно для себя Юрин узнала, что старик раньше был художником.
А тот, нахмурив брови, продолжил:
— Ты тоже считаешь, что я не прав?
Юрин тут же отрицательно замотала головой:
— Нет. Вовсе нет. Я считаю, рисунок создается там, где этого хочется.
— Правда? Я уверен, что только слившись с природой в своем творении, можно будет ее по-новому выразить. Я всю жизнь провел бок о бок с живописью, заполняя пустоту на белых листах… Девушка, у меня есть к тебе просьба.