Мне показалось, что отец Евгений просил меня заняться приятелями Юры главным образом в связи с подозрением их в причастности к ограблению храма.
Но в отличие от него, мне казалась мало вероятной версия о причастности малолеток к ограблению, да еще и к убийству.
В общем, расстались мы довольно сухо, хотя я и туманно пообещал «что-нибудь предпринять…»
Эта самая туманность как раз и была мне самому противна.
В таком настроении я практически бесцельно проболтался день в редакции, твердо решив на следующий день вплотную заняться Домовым, а также Майклом и компанией.
Но утром, в одиннадцатом часу, когда я с отвращением разглядывал себя в зеркале, решая, достаточно ли хорош, чтобы предстать перед «друзьями со Звездной», позвонил Евграф Акимович.
— Отец Евгений не твой подопечный? — спросил мой бывший глубокоуважаемый шеф без особых приветствий и привычного сарказма.
— Не то чтобы, но… — ответил я и, почувствовав, что ерничество почему-то сейчас неуместно, поинтересовался: — А что случилось?
— Задержан гражданин Дьяконов Евгений Владимирович по подозрению в убийстве ювелира Новикова Семена Осиповича, — сухо констатировал Акимыч.
Я ошеломленно помолчал, потом выдавил:
— Где?
— На месте преступления, а именно на квартире вышеозначенного гражданина Новикова, по Большой Пушкарской.
— Постойте, Евграф Акимович! — взмолился я. — Во-первых, этого не может быть, во-вторых, вы-то как оказались в этом деле?
— С минувшей ночи. Исключительно по просьбе супруги отца Евгения по линии ‘частного сыска. В общем, Славик, давай приезжай, дело серьезное.
— Но хоть чуть-чуть подробнее, Евграф Акимович!
— Ну вот, подробности ему давай, понимаешь. Вернувшись из гостей, гражданка Новикова застала у себя в квартире незнакомого мужчину. На полу в гостиной лежал ее муж, убитый выстрелом в упор.
Гражданка Новикова, не растерявшись, выскочила из квартиры, захлопнула дверь и стала звать на помощь. Соседи пытались узнать, в чем дело, однако Новикова лишь кричала, что нужно немедленно вызвать милицию и что у нее в доме убийца. Последний, кстати, даже не попытался выбраться из квартиры. Прибывшая бригада установила личность неизвестного. Сам понимаешь — им был Дьяконов… Все бы ничего, но в кармане у отца Евгения оказалась записка, написанная сыном. Текст следующий: «Папа, дискос и чаша у ювелира. Он живет на Большой Пушкарской. Прости меня, но я не виноват. Я должен уйти. Мне стыдно».
Записку отец Евгений нашел вечером в комнате сына, на столе. Юры не было. Как он ушел, никто не видел. Дальше — домысливай!
Я помолчал, чувствуя, что постепенно моя растерянность стала уступать место бешенству и, что еще хуже, — ненависти. Откуда она взялась, почему появилась и к кому, я еще толком не понимал.
— Еду, Евграф Акимович!
Глава шестая
Но я поехал не к Евграфу Акимовичу. Предполагая, что мои ближайшие действия повлекут за собой некоторые материальные издержки, я зашел в ближайший к дому пункт и продал сто баксов, которые берег на черный день. Очевидно, он настал. Потом тормознул частника и через пятнадцать минут был на Звездной. В дверь квартиры Домового я позвонил, нежно нажав на пупочку звонка. Но когда дверь открылась, я шваркнул ее ногой, потом, не дав хозяину выговорить ни слова, так «приветил», по выражению Стрельцова, хозяина, что тот влетел головой в комнату, причем его шлепанцы остались в прихожей, а ноги,‘некоторое время повисев в воздухе, опустились на пороге.
Не давая опомниться, я рванул Домового за ворот, второй рукой сжав горло. По мере того как глаза моего «босса» вылезали из орбит, я не без удовольствия наблюдал, как выражение изумления сменялось у него на лице сначала страхом, потом — смертельным ужасом.
Когда он захрипел и начал пускать пузыри, я ослабил хватку и сказал, вернее, выплюнул из себя:
— Кто на попа наезжает? Где его пацан? Говори, падла, а не то сейчас кончу твою паршивую жизненку. — Я снова сжал ему глотку и снова слегка отпустил.
— Не знаю, — прохрипел Домовой. — Мальчонку Майкл пасет, а кто за ним — не знаю.
— Врешь, падла! — Я отпустил шею Домового, но тут же врезал под дых, а когда он согнулся пополам, слегка поддал коленом снизу, потом снова схватил за ворот и опять сжал горло. — Будешь говорить?
— Мент поганый! — прохрипел Домовой… За что, естественно, еще получил… Потом я посадил обмякшего Домового на стул и закончил:
— Чтоб ты знал, падла! Я в менту ре не служу, с отцом Евгением дружу лично — это раз. Если с пацаном что случится, тебе с твоими корефанами не жить — это два. И никто не знает, что я на тебя вышел, — это три. Так что сдохнешь здесь, никто искать меня не будет. Колись, мудила!
Очевидно, увидев в моих глазах нечто такое, что всерьез могло подействовать на любого гада вроде него, Домовой сказал:
— Пацан на хазе, там вся ихняя компания.
— Адрес?
Домовой назвал адрес.
— Майкл там же?
— Не. Он им только ширево приносит… — Домовой замолчал.
— Да что же ты меня в грех-то вводишь, — возмутился я и попал ему кулаком в глаз. — Колись дальше!
— Не знаю я, кто за ним стоит. Я по телефону приказы получаю. Кликуха авторитета — Зомби. Только это такой важняк, что тебе до него не добраться, а он тебя из-под земли достанет!
— Церковь твои шестерки делали?
— Какую? — попытался утвердиться Домовой.
— А такую, падла! — Я слегка ему добавил. — Где сторожа примочили!
— Ну, мои алкаши! Их уже нет. Разбежались. А вот пацан, которого ты ищешь, с ними был! Понял? Павлик Морозов, бля!
— Где сейчас Майкл?
— А хрен его знает! Может, в «Розе» сидит, может, у себя в дому отсиживается.
— Давай последнее. Кто ювелира мочил?
— А вот этого уж точно не знаю. Ювелиру товар велел передать Зомби. Блюдо это и кубок ювелир должен был распилить. Покупатель — иностранец, ему распиленное легче вывозить. Я и передал. Что дальше было — не знаю.
— Пошли! — И взяв Домового за шиворот, я поднял его со стула, встряхнул. Он надел башмаки, спросил:
— Куда едем-то?
— К Майклу для начала, там видно будет.
Перед выходом я еще разок отключил его и быстро обшарил квартиру. Ствол нашелся в тумбочке у койки. Лежал почти открыто, только в газету завернут был. Так что, когда Домовой очухался, я просто продемонстрировал ему его же собственность и сказал:
— Веди себя спокойно. На улице чтоб без фокусов!
Мы вышли, я снова поймал тачку, через пять минут мы уже входили в «Розу». Майкл был там, к моему величайшему облегчению. Мы подошли к его столику. Согласно моей инструкции, полученной в машине, Домовой сказал:
— Выйдем, Майкл, дело есть!
Подонок, с изумлением взглянув на лицо Домового, перевел вопросительный взгляд на меня, но поскольку я молчал, поднялся и пошел за нами.
Мы отошли от кабака, зашли в ближайшую подворотню.
— Где пацан поповский? — спросил я, одновременно на несколько секунд показав ему ствол.
— Да в чем дело-то? — спросил Майкл. — Я все, как велели, сделал!
— Скажи ему, — злорадно ухмыльнулся Домовой. — Проверка на вшивость!
— Здесь он, на Ленсовета. Хата пока не засвечена.
— Пошли! — приказал я.
В доме, рядом с которым я недавно был, мы поднялись на третий этаж. Майкл открыл дверь своим ключом.
Всей компании, о которой говорил Домовой, здесь не было. На полу на ковре лежали парень, очевидно Юра, и девушка. Казалось, оба спали. Но, услышав нас, девчонка подняла голову, посмотрела бессмысленным взглядом, засмеялась, сказала:
— Мужиков-то сколько! — и снова отключилась.
Я подошел к телефону.
— Ты что? — перепугался Майкл. — Я же все как надо…
Он не договорил. Ненависть душила меня. Положив трубку, я прыгнул на него и, пока он лежал, набрал номер 51-го отделения. Дежурного я не знал, но, назвавшись опером из Горпрокуратуры, приказал срочно прислать патрульную машину.