В это время я восемь классов окончил, устроился в техникум. В уличной команде состоял, в разборках участвовал. Ефрем как-то раз героин достал. Уговаривал ширнуться. Да времена уже изменились. Ох и вломил я ему!.. А однажды нас в гости пригласили. В Мурино. Скромная дачка, участочек рядом. Хозяйка — старушка, божий одуванчик. Всюду ходит с огромным колуном. А на веранде кавказец знакомый наш чай пьет. Усадил нас и речь стал толкать.
«Скоро вы удостоитесь великой чести. Она выпадает многим, но не многие этот факт осознают. Тому есть объективные причины. К сожалению, одна из них — общий упадок культуры и гражданского сознания. Да, времена для России наступили тяжелые. Но подумайте, неужели такое происходит впервые? Ни в коем случае! Было и татаро-монгольское иго. Были и мировые войны, и наполеоновское нашествие. Выстояла Россия. Лишь крепла день ото дня. Значительную роль в становлении будущего великого государства сыграла интеллигенция. Нельзя, однако, забывать и рабочий класс — класс-труженик! Конечно же, все мы понимаем и ценим роль нашей армии. Если бы не она, вряд ли Россия устояла бы под натиском многочисленных врагов.
Вскоре и вам предстоит влиться в ряды ее армии — армии трудового государства. Готовы ли вы к столь серьезному шагу? Осознаете ли в полной мере всю ответственность? Сможете ли выдержать этот экзамен?..
Думаю, да. Уверен — вы способны. Но российской армии не нужны наркоманы. Наркомания — бич двадцатого века. То, что кажется вам невинными шалостями, на самом деле один из страшных пороков человечества. Впрочем, я верю — вы справитесь с ним и будете достойными представителями своей великой страны.
Теперь о другом.
Вы знаете, как страдает Россия от преступности. Долг каждого гражданина — помочь нашей доблестной милиции.
Вы молоды. Вы еще не выбрали свой жизненный путь. Разве порядочный человек имеет право оставаться в стороне от катаклизмов, задевающих самое сокровенное в каждом из нас? Нет!!! А потому, выполнив свой гражданский долг и достойно отслужив, вы не должны останавливаться на достигнутом. Вы обязаны добровольно записаться в ряды российской милиции и, получив табельное оружие, рацию и красивую синюю форму, чистыми руками, холодной головой и горячим сердцем стать на защиту…»
Ну и так далее.
Надо сказать, настолько обаятельного кавказца, тем более бандита, я никогда в жизни не видел. В общем, уговорил он нас. До сих пор не знаю, зачем ему это было надо. Но он действительно заставил задуматься: чем ментура хуже всего остального? Очевидно, он нас хотел в своих целях использовать, однако все по-другому повернулось…
Служил я в Московском военном округе, в воздушно-десантном корпусе. От анаши меня быстро отучили, здесь кавказец верно рассчитал.
Привык я на дармовых хлебах. Отслужил, вернулся в город одновременно с Ефремом. А тут слух пополз: кавказца посадили. Ефрем узнал — правда. Что ж делать?
Теперь главный прикол. В первый же день, как выхожу на службу, напарник Петя передает конверт. «От кого?» — «Идиотский вопрос». Открываю — сто кусков. «Бери, пока дают». Взял. И так каждый месяц. С учетом инфляции. Взамен ничего не требовали. Работал, как все. На алкоголь и не глядел — чего на ерунде сыпаться. Но вот раз сижу с Петром, напарником бывшим, в «До кондиции», кабак такой на Комсомола, и подваливает Ефрем. «Идем, — говорит. Вышли. — На Рощинской стоит склад. Под видом выполняющих приказ ментов нужно проникнуть внутрь и забрать два ящика. Любые». — «Еще чего? Кто приказал?» — «Ты забыл, от кого деньги получаешь?» — «А я и не знал». А про себя думаю: «Вот козел. И здесь успел».
Подъехали к складу. Дверь с петель. Ящики в тачку. «Копейка». Авдоченок в салоне ждал. Сторож вылез, рукояткой по морде… «Урод, с кем связался?» Укатили.
Спустя месяц опять. «Около двадцати трех часов по улице Лебедева будет проходить мужик. Мужика по кумполу, дабы не сопротивлялся милиции. Затем уматываем». Я и поверил. Кретин.
Можно сигаретку?.. Спасибо. Тепло у вас… Улица Лебедева — грязная дыра. Жить там я не согласился бы ни за какие деньги. Ночью там вообще ужасно. Грязь, слякоть, мрак, ни одно окно не горит, изредка троллейбус какой прокатит, и опять все замирает. Лишь деревья шелестят. Аж жуть берет. Собаки бродячие воют, пьяные крики из окон, иногда петарда хлопнет. И машины вдали…
Мужик пунктуальным оказался. Ровно в двадцать три мы его засекли. Подошли и сзади по черепу «демократизатором». Он с копыт. Авдоченок из личного автомобиля вылез и на дорогу его тащит. «Ты что, охренел?» — говорю. «А это уж мои проблемы. Помоги лучше». Я ему помог. А потом Петя стукнул меня ребром ладони по горлу. Не ожидал я. Они движок врубили и мужика переехали. Но усердствовали не шибко, следили, чтобы переломов не было. Через день узнал — мужик тот журналистом был.
Ефрем вскоре за кражу сел, идиот. Петька в Центральное РУВД перешел. А я здесь остался. А два дня назад звонит телефон. У меня «Ягуана-401». Смотрю: номер не определен. Ладно, думаю. Снимаю трубку — хачик. «Приходи завтра в гостиницу „Южная“. Сам Руслан зовет». Пришел. А Руслан все мои подвиги мне же и изложил. «Будем, — говорит, — вместе трудиться. А то…» Ну, послал я его. «И сам, — говорю, — добровольно сдамся». Дошло наконец, кому Ефрем на досуге стучал и от кого я деньги получал.
Ушел в злобе на четвертый этаж, а там шлюшка одна… Хоть душу отвел. Вот и сказал, мол, знаю, кто Парамонова замочил. Показать, какой я крутой, — и самому себе доказать, что еще хоть на что-нибудь гожусь. Не говорить же, в самом деле, как я журналиста убивал… Теперь ясно? Я думал, вы от Руслана. Давайте явку с повинной накатаю.
— М-да… Договорились. Бери бумагу и пиши. Слог у тебя есть… Серж, твое мнение?
Теняков чуть заметно кивнул на дверь. Опера вышли в слабо освещенный коридор.
— Паша, ты ему веришь? Как психолог?
— Сто процентов. Другой вопрос, кто доказывать будет. Наговорил-то — ой!
— Когда мы с Никитой к нему подошли… Ты бы видел его глаза.
— Нормально. Бывают и гораздо хуже. О, господин полковник…
Полковник Москвичев пребывал в извечных заботах и хлопотах. О чем заботился полковник, для оперов всегда оставалось загадкой, но факты — упрямая вещь. Москвичев был неплохим человеком, но сыщиком уже давно назывался лишь по старой памяти. Петр Сергеевич носил пышные каштановые усы и любил давать советы. Но на то Россия и страна советов.
Вслед за полковником в коридор выскочил невесть как угодивший во второй отдел молодой опер Гунтар Кипр их, с мягким акцентом что-то пытающийся доказать Москвичеву. По мере приближения «сладкой парочки» до Тенякова стали долетать и отдельные слова.
— Петр Сергеевич, а он в отказ идет, — плаксивым голосом сообщил Киприх.
— А ты додуши его, додуши, — басом отвечал полковник.
По Гунтару было заметно, что он и рад бы додушить неизвестного правонарушителя, да только не знает, с какой стороны ловчее взяться за столь ответственное задание.
Непринцев осторожно потянул носом.
— «Олд Спайс», — шепотом сообщил он. — Для сильных духом мужчин.
— Что?! — моментально остановился Москвичев.
— Ничего, господин полковник. Ровным счетом ничего.
— Опять… занимаетесь. — Москвичев осторожно заглянул в кабинет и тут же захлопнул дверь. — Вы что, уже ментов колете?
— Он в данный момент пишет явку с повинной. Но это вроде как киндерсюрприз. Так что переждите.
— Ясно. Каковы дальнейшие планы на сегодня?
— Разврату предаваться, — не моргнув глазом ответил Непринцев. — Спать пойду. У меня вообще отгул.
— Разврату… Слушайте, ну и молодежь нынче пошла. Сын недавно приставал: «Дай пятьдесят тонн». — «Зачем тебе?» — «На подарок девушке». Четырнадцать лет стервецу. «А пять тонн ей что, мало?» — «Конечно. Она у меня такая». Совета прошу: что делать?
— В кои-то веки, Петр Сергеевич. Денег не давать, пущай сам зарабатывает, раз уж «она у него такая».
— Я, честно говоря, об этом же подумал.
— Ладно, пойдем, любопытно, что писатель написал.