Если верить Анищенко, то далее вышло примерно следующее: горцы, не признающие, кстати, контролеров, плюнули на общественное мнение и, прекрасно осознав, что Кротков — подставное лицо, предложили лично Диме выкуп за столь лакомый кусочек. Чернов оказался в безвыходном положении. Выражаясь современной терминологией, ему светили «вилы». Воевать с кавказцами он не мог, просто не тянул по числу стволов. Отдать свою землю — значит потерять авторитет. На заступничество братков рассчитывать было глупо. Дима рискнул и ответил южанам крайне грубо, в надежде, что те отстанут. Больше ему ничего не оставалось.
Похоже, черные не отстали — скорее наоборот… Цель оправдывает средства.
В подъезде дома номер тридцать четыре по улице Подвойского уже собралась целая толпа сотрудников милиции. Сонбаев кивнул постовому, и нас пропустили.
Чернов лежал возле входа, на узкой лестничной площадке, левая рука его свешивалась со ступенек. Крови почти не было, лишь несколько капель на почтовых ящиках да маленькая лужица под плечом. Стреляли два раза: первый выстрел в шею, второй — в затылок. Гильзы, похоже, забрали с собой. Прекрасное черное пальто уже успело покрыться слоем пыли. Волосы на затылке слиплись и даже казались светлее, чем на самом деле. Рядом с трупом, выдыхая пар изо рта и ежась от холодного воздуха, суетился дежурный врач, запихивая в саквояж длинный градусник. Сонбаев шагнул к нему:
— Здорово, что скажешь?
— Минут двадцать с тех пор, как я сюда приехал, значит, всего минут сорок. А может, час. Может, и больше. Мороз жуткий. Да и какая вам разница?
— Тоже верно, — согласился Мехмед и повернулся к участковому. — Кто обнаружил тело?
— Вон, тетя Света, — подал голос участковый, кивая на стоящую рядом женщину.
— Тетя Света? А как имя-отчество?
— Да просто тетя Света. Значит, иду я сегодня к Егоровне в гости. Она мне сольцы обещала. Да еще «Мануэла» должна была начаться. У меня-то телевизор давно испорчен. Вон, мастер приходил, шестьдесят тысяч за ремонт содрал, а через неделю — опять не работает. И ладно. Мне много не надо. «Мануэла», «Тропиканка» да вон «Санта-Барбара», Иду к Егоровне — сама-то я в другой парадной живу — и вдруг вижу: этот лежит. Я сначала подумала — пьяный. Потом глядь — одежка вроде приличная. Не рвань, что на местных-то алкашах. Пригляделась — батюшки! Мертвый. Ну, я сразу к Егоровне. А «Мануэла» уже идет. А когда «Мануэлу» гоняют, Егоровна ничего вокруг не слышит. Я и в звонок звонить, и в дверь стучать! Открыла наконец. Я Льву Сергеевичу-то позвонила — участковому нашенскому. Телефон знаю, чай. А сама на лестницу — сторожить. Тут, значит, Лев Сергеевич и подошел. А…
— Спасибо. Когда это было?
— Ох, минут двадцать пять назад. Но точно не упомню я, потому как…
— Еще раз огромное спасибо.
Сонбаев мгновенно отвернулся.
— Лева, а где он жил?
— Там, на четвертом, в трехкомнатной.
— Все время?
— Да нет. Но довольно часто. Если не ездил никуда.
— Так, хорошо. Ключи у него в пальто есть?!
— Есть, держи. — Участковый кинул связку ключей Сонбаеву.
— Отлично. Хелен, начинай первичный протокол осмотра. Когда приедет следователь, скажешь. Идем, Никита.
Я всегда знал, что Чернов не любит особенно выпендриваться, однако Димино жилище заставило по-новому взглянуть на его жизнь. Очень скромно, ничего лишнего, любимые моющиеся обои на стенах, хрустальная люстра, финский гарнитур, странные стеклянные столики в гостиной, удобная двуспальная кровать в спальне, в каждом углу — японская техника, на одной из стен развешаны грамоты и медали, завоеванные Димой в честные трудовые будни. Диски «ДДТ» в шкафу. Собственно, ничего особенного. Правда, в ванную я побоялся заглядывать, в отличие от Мехмеда. Я же сел на кухне и принялся высокохудожественно бросать окурки из пепельницы в форточку. Через минуту пришла Елена.
— Следак приехал.
— Кто? — это слово Сонбаев проговорил с какой-то безнадежностью в тусклом взоре.
— Исправников.
— Ну?! Тогда порядок. Никита, ты его застал?
— Да вроде.
Матвей Борисович Исправников стремительно строчил протокол. С моими спутниками он вежливо поздоровался, а увидев меня, привстал со ступенек, вгляделся и расплылся в искренней улыбке.
— Никита Валентинович! Давно не виделись. Последний раз года три назад?
— Верно.
— Решили вернуться?
— Да я и не уходил. Окраску сменил да место.
— Что ж, отлично. В Главке сейчас?
— В нем, родимом.
— Тогда привет Петру Сергеевичу. Вы ведь у него теперь?
— А как же. Передам, обязательно передам.
— Теперь главное. Кто его опознает?
— Родственники.
— Не скажите. Лучше бы коллеги по работе, да вот только…
— Хм. Мысль любопытная. Елена, что, ребята обход квартир совершают?
— Угу.
— Тогда скажи, где их еще не было?
— Момент. На шестом.
— Отлично. Вот туда мне и надо.
Дверь первой же квартиры на шестом этаже отворилась без всяких вопросов. На пороге стоял мужчина лет пятидесяти пяти, заросший щетиной, в тренировочных штанах и бледно-зеленом ватнике.
— Я тебе должен? — с порога спросило это существо.
— Что?
— Деньги, говорю, должен?
— Вряд ли.
— А… кому ж я должен? Ведь точно кому-то должен. Еще усы… Не, не помню. Заходи, чего стоишь?
Мужик дыхнул в мою сторону перегаром.
— Посторонись. От так. Позвонить можно?
— Позвонить? Телефон. Да. Где же он? Должен быть здесь… о!
— Вижу. Отвали малость. Дай пролезть… Алло! Михаила Олеговича, будьте добры… Найдите. А мне плевать… Михаил Олегович? Добрый день. Это Чернышев беспокоит… Помните, вы однажды присутствовали на одном таком очень забавном мероприятии… Оно называлось «суд». Вспомнили? Замечательно. Да нет, я знаю, что свидетелем… Но уж будьте добры, подъедьте по адресу: улица Подвойского, дом тридцать четыре. Вам знаком этот адрес? Вероятно, потому что здесь жил ваш друг — Дима Чернов. Да нет, я не оговорился, Михаил Олегович. Именно жил. Жду.
Спустя десять минут он явился. Первый человек в черновской группировке. Михаил Кротков. Тридцать лет, спортивного телосложения, черные замшевые туфли, безукоризненные серые брюки, голубая рубашка, галстук. Пиджак скрыт под коричневым пальто, едва ли не более шикарным, чем у Димы. Завершали картину серый шарф в стиле гангстерских фильмов тридцатых годов, шерстяные перчатки и сотовый телефон. Именно этот аппарат и вызвал мое восхищение. Свой «БМВ» он оставил за углом ближайшего дома. Он торопливо взбежал по ступенькам и попал в цепкие объятия Исправникова, заставившего его опознавать труп. Спеси у Кроткова поубавилось. Он тихо подошел ко мне:
— Можно поговорить?
— Да на здоровье. В вашей машине.
В салоне «БМВ» было теплее, чем в парадной. Островок лета. Африка. Субтропики в условиях русской зимы.
— Как это случилось?
— Вы же видели. Подошли сзади, со стороны лифта. Стреляли почти в упор. Два раза.
— Вы знаете, кто это сделал?
— Лично я? Думаю, что знаю.